шерстью! Одноглазый раздумал брать его на охоту, видимо опасаясь, что убежит, и заставлял собаку стеречь свое стадо. Каждый вечер, когда лань становилась существом человеческого рода, она, белоликая госпожа, приводила собаку со двора в дом, сытно кормила ее и плакала о судьбе своей, о судьбе нарта.

— Ты видишь, как непрочно счастье! Я, которая была дочерью гордого чинтского князя, теперь живу в доме одноглазого чудовища как раба. Ты, который был грозой одноглазых, ты, который совершал набеги на чинтских князей, теперь стережешь стадо чудовища, его жалкий пес!..

Так причитала княгиня, а в полночь, когда за крепостной стеной раздавалось тяжелое дыхание одноглазого, возвращающегося с охоты, княгиня выводила собаку на двор. Давно ли был Урызмаг человеком, давно ли гремела о его делах добрая слава среди нартов и их недругов? Но вот он стал собакой, пошла о нем добрая слава среди владельцев стад.

И дошла эта слава до некоего чинтского князя, скот которого повадились резать волки. Приехал князь к княгине, приехал вечером, когда заколдованная белая лань, скакавшая по холмам и скалам, снова принимала свой человеческий облик. Сказал князь княгине:

— Правдой оказались речи о тебе: лицо твое белее снега вершин, ты красива. А правдивы ли слова о твоей собаке? Говорят, что не смеют волки приблизиться к стаду, которое она охраняет. Прошу тебя, белоликая госпожа, отдай мне знаменитую собаку. Может быть, она убережет мое стадо.

— Не дам, — отказала княгиня. — Мою собаку нельзя бить, ее надо холить и беречь, а кормить — как самого желанного гостя.

— Клянусь тебе, госпожа, что хорошо будет у меня твоей собаке. А если говорить о еде, то разве нужно твоей собаке больше того, что истребляют волки в моем стаде за одну ночь?

Услышав ответ богатого князя, княгиня подумала: «Все же человеку, хотя он и стал собакой, лучше будет в доме человека, чем в обиталище одноглазого. Отдам собаку. Я сама бы ушла отсюда, если бы не надеялась, что когда-нибудь мне удастся в доме чудовища избавиться от колдовства, избавиться от обличья лани».

Князь обрадовался, поскакал к себе домой, держа собаку на привязи, привел ее к своим рабам-пастухам, приказал:

— Держите эту собаку в тепле и холе, служите ей как слуги, кормите как хозяина.

Когда князь уехал домой, пастухи вознегодовали:

— Чего захотел: чтобы мы стали слугами собаки! Пусть волки нападут на стадо, нам-то что, не наш скот они задерут!

Не накормив собаку, пастухи легли спать. Настала полночь. Двенадцать созвездий загорелись на небе, двенадцать волков приблизились к стаду. Раздался вой:

— Урызмаг! Нартский воин! Слышишь, как мы воем! Вот мы вышли!

Урызмаг завыл в ответ:

— Вы можете делать все, что пожелаете, я и головы не подниму сегодня!

Двенадцать волков напали на стадо и до самого утра потребляли овец. Утром прискакал князь, спросил пастухов:

— Хорошо ли охраняла собака мое стадо?

— Посмотри сам, хозяин, — сказали пастухи. — Половину стада зарезали волки.

Стали князь и пастухи избивать собаку. Потом, когда князь устал, он отправился верхом к белой княгине, держа на привязи измученного, избитого пса. Князь вошел в дом, сказал хозяйке белой крепости:

— Бери свою собаку назад. Правдивы слова о твоей красоте, лжива слава о твоей собаке. Половину стада задрали у меня вчера волки.

— Плохо, значит, кормил ты мою собаку, — ответила княгиня, глубоко вздохнув. — Эта собака умней и отважней многих знатных князей. Не понял ты ее.

Князь ускакал с обидой, а княгиня решила: «Видно, не каждому человеку дано разгадать, какова моя собака. Никому я больше не отдам ее. А чтобы люди не просили ее у меня, ибо им нужен неусыпный страж стада, — уговорю одноглазого, пусть она отныне и его стадо не стережет, пусть берет ее с собою на охоту, так и быть, пусть она, несчастная, станет охотничьим псом, пусть рыщет, горемычная, по горам и долам».

Тем временем конь Урызмага прискакал домой. Увидев коня без седла, Сатаней сразу догадалась, что с мужем стряслась беда. А муж был для нее дороже собственной души. И превратилась дочь Солнца и Луны, ради мужа, в черную лисицу, побежала по следам коня. На рассвете достигла черная лисица белой крепости. Заприметил ее одноглазый и натравил на лисицу охотничьих псов. Псы погнались за лисицей, но не догнали быстроногую, вернулись назад. Только одна собака продолжала свой гон, и то был Урызмаг. Когда они убежали далеко от своры, черная лисица остановилась, мягко приблизилась к собаке, стала к ней ласкаться, говоря:

— Урызмаг, могучий нарт, вот и стал ты охотничьей собакой. Твоя душа была выше гор и глубже морей — и что же? Вместе со сворой собак одноглазого чудовища ты преследуешь меня, твою жену. Кто бы подумал, что настанет день такого испытания. Поверят ли, что ты был нартом? Или никогда ты не был нартом? Тогда ли ты стал животным, когда огрел тебя одноглазый волшебной ременной плетью, или раньше, когда ты утратил веру в свою суть человеческую? Разве ты не был сильным и смелым, справедливым и самоотверженным? Разве ты не любил меня, а я — тебя? А разве может утратить суть человеческую тот, кто любит? Страшно колдовство ременной плети, но ужасней злое колдовство бессилья, когда оно проникает в душу человека. Во имя рода людского, во имя нартской чести и нашей любви говорю тебе: вернись в белую крепость. Когда одноглазый начнет кормить своих собак, ты сам ничего не ешь, толкни пойло лапой и разлей. Одноглазый тебя бить будет, а ты визжи, вой, да пожалобней. Пожалеет тебя княгиня, скажет своему хозяину: «Оставь беднягу в покое, ведь не простая это собака, она из моего, людского рода». Тогда войди в дом, свернись калачиком, полезай под кровать. Одноглазый не выгонит тебя ночью на двор, ибо захочет угодить княгине. Когда погрузится белая крепость в ночной сон, подойди неслышно к спинке кровати, схвати зубами плеть, ударь себя плетью и обратись к главе богов с мольбой: «Всемогущий Тха, глава богов, верни мне человеческий облик, пусть я снова буду нартом Урызмагом!» Твоя мольба будет услышана, ты опять станешь человеком, и тогда сам поймешь, что делать дальше.

Лисица потерлась своей черной мордочкой о глаза собаки и побежала — устремилась к своему очагу жена Урызмага. А Урызмаг поступил так, как советовала мудрая Сатаней. Ночью, когда обиталище одноглазого погрузилось в сон, вылез из-под кровати охотничий пес, зубами снял со спинки