а именно в Цюрихе. Это не просто большой город с различными преимуществами, скажем, дающий возможность выбора разных учебных заведений, но и, как сейчас бы сказали, Цюрих был «революционной столицей» Швейцарии.

Дата рождения Песталоцци свидетельствует о том, что он родился накануне эпохи европейских переворотов, и революционные настроения родного города еще сыграют в судьбе нашего героя серьезную роль.

Вот, на самом деле, сколько информации можно получить из сухой фразы о дате появления на свет нашего героя…

Отец Песталоцци — Иоганн Баптист — был врачом, причем довольно известным в городе. Это значит, что семья жила в достатке.

Мать — Сусанна Песталоцци, урожденная Хотце, — дочь сельского пастора, тоже привыкшая с детства если не к богатству, то к определенному уровню достатка и комфорта.

Сусанна Хотце-Песталоцци получила религиозное воспитание, а это факт чрезвычайно важный для жизни нашего героя.

В семье Песталоцци родились трое детей. Помимо нашего героя, старший брат Иоганн Баптист, названный в честь отца, и младшая сестра Анна Варвара.

И тут, конечно, надо было бы начать много и долго рассуждать о том, как жила многодетная семья будущего гения педагогики, однако есть одно существенное «но»: об Иоганне Баптисте и Анне Варваре мы практически ничего не знаем.

Песталоцци оставил довольно много воспоминаний, в том числе и о жизни в родительском доме, однако о брате и сестре он не вспоминает практически никогда. Даже когда наш герой рассказывает о своем детстве, складывается ощущение, будто он был единственным ребенком в семье. Приходится сделать печальный вывод, что брат и сестра не сыграли в жизни Иоганна Генриха никакой роли.

По одним источникам, старший брат умер, когда Песталоцци был еще совсем мал, по другим — отправился искать счастья в Америку, где его следы и затерялись.

Анна Варвара рано вышла замуж за купца из немецкого города Лейпцига и утеряла всякую связь с братом. В своей жизни нашему герою не раз приходилось искать поддержки, в том числе и материальной, но к сестре он не обращался за помощью никогда.

Когда нашему герою исполнилось пять лет, его отец умер. Смерть оказалась быстрой и внезапной.

Незадолго до кончины в дом Песталоцци была взята служанка по имени Варвара Шмид, которую в семье иначе как Бабэль не называли.

Умирающий Иоганн Баптист подозвал служанку к постели и умолял ее не бросать жену и детей. Он был убежден, что Сусанна в одиночку не справится с хозяйством, дом погибнет, дети останутся на улице. В служанке Бабэль он видел спасение семьи и дома, больше обратиться ему было не к кому.

Бабэль выслушала просьбу хозяина молча, а потом… дала клятву, что не бросит семью никогда. По сути, перестанет быть служанкой, а превратится в члена семьи. Это было не просто обещание, а именно — серьезная клятва, данная у постели умирающего.

Клятву свою Бабэль не нарушала никогда.

Песталоцци всегда и неизменно вспоминал о служанке с благодарностью и любовью, много писал о том, что она сыграла важную роль в воспитании того, как он стал воспринимать мир и самого себя.

Так что вполне можно сказать, что у нашего героя была своя Арина Родионовна — простая, мудрая женщина, полюбившая семью Песталоцци как родных и много давшая чужому, но горячо любимому ею ребенку.

Дом врача — дом, где всегда кипит жизнь: приходят, уходят больные; кто-то появляется пригласить доктора на прием; да и просто заходят друзья Иоганна Баптиста, чтобы пропустить рюмочку-другую и поговорить о жизни.

И вдруг все затихло. В доме поселилась тишина, что не сильно огорчало маленького Иоганна Генриха — с детских лет ему нравилась затворническая жизнь.

Гораздо хуже было то, что после смерти кормильца беззаботная жизнь закончилась, денег стало не хватать, экономить приходилось буквально на всем.

Но, как свидетельствует сам Песталоцци: «Как ни стеснительно жили в нашей семье, но почти всегда сверх сил старались покрыть так называемые расходы чести, и на них тратили несравненно больше, чем на все другое».

Что же такое «расходы чести»? Что означает это удивительное словосочетание?

Ответ находим у самого Песталоцци: «На чаевых, новогодних подарках и тому подобном не экономили»[6].

Бабэль требовала в доме соблюдения абсолютной чистоты: и в комнатах, и в одежде. Малейшее пятнышко выводило ее из себя. Эту любовь к чистоте Песталоцци пронес через всю жизнь.

Вообще-то, как многие гении, наш герой был весьма и весьма рассеян. И чем старше становился, тем делался еще более рассеянным. В одежде его нередко присутствовал какой-нибудь беспорядок. Однако она всегда оставалась аккуратной и чистой.

Бабэль учила детей житейской мудрости. Песталоцци на всю жизнь запомнил, что за продуктами на рынок лучше ходить к закрытию — цены ниже. На улицу лишний раз тоже не следует выходить, чтобы не снашивать платье или сапоги: если к вещам относиться бережно — они отвечают взаимностью.

Когда в дом приходили гости, Бабэль старалась принять их достойно, непременно готовила какое-нибудь простенькое угощение. Она учила Песталоцци: любой человек, пришедший в дом, должен чувствовать, что ему не просто рады, но его приход поднимает у хозяев настроение.

Впрочем, гости в доме бывали нечасто. Сусанна Песталоцци приехала в Цюрих вместе с мужем из деревни Хёнг. Большим количеством знакомых обзавестись ей здесь не удалось, как, впрочем, не удалось и привыкнуть к суетливой городской жизни.

Поэтому основное время Сусанна проводила дома за чтением книг и беседами с детьми. Изредка она пыталась помочь Бабэль по хозяйству, но эта помощь только раздражала служанку.

Надо заметить, что в доме не было такого социального разделения: одна женщина приказывает, — вторая выполняет; одна прислуживает, — другая отдает распоряжения. Песталоцци видел двух женщин, которые любят детей и стараются обустроить жизнь в доме так, чтобы всем было хорошо.

Словосочетание «человек из народа» никогда не было для нашего героя пугающим, как для многих его городских сверстников. Оно имело образ вполне конкретного, мудрого и доброго человека — его служанки.

Как правило, понимая, что в детстве формируется характер человека, мы почему-то куда реже отдаем себе отчет в том, что в эти годы закладываются и критерии нашего отношения к жизни. Именно в детстве вырабатываются законы наших взаимоотношений с миром, и менять их потом бывает очень тяжело.

Стал бы Пушкин таким, каким стал, без взаимной нежности с крепостной Ариной Родионовной? Подозреваю, это был бы какой-то другой человек с иными взглядами.

Стал бы Песталоцци тем, кем стал, если бы с детства не видел, что люди объединяются не по сословному принципу, а по душевной привязанности? Не знаю, не