Отец Флинн попытался изобразить вежливое удивление, правда, не очень успешно.

— Я знаю, святой отец, вы поймете меня. Знаете, я хожу туда каждый год в день ее рождения. Моя маленькая девочка, она исчезла задолго до того, как вы появились в здешнем приходе. Обычно хожу без особой цели, но на прошлой неделе я посмотрела на это как-то по-другому. Было так, как будто святая Анна действительно слушала меня. Я рассказала ей обо всех своих бедах, которые произошли из-за этого, и что бедный Эйдан был не прав, обвинив меня в случившемся. Но в основном я просила ее дать мне знать, в порядке ли Тереза, где бы она ни была. Я была готова на все, лишь бы знать, что она счастлива где-то.

Отец Флинн молча смотрел на несчастную женщину, не в силах как-то отреагировать на ее слова.

— Как бы то ни было, святой отец, я знаю, что людям встречаются двигающиеся статуи и говорящие иконы, и обычно думают, что все это чепуха, но здесь что-то было, святой отец, здесь действительно что-то было.

Он по-прежнему сидел молча, но кивнул, и она продолжила:

— Там было около двадцати человек, все со своими собственными рассказами. Была женщина, говорившая так, что любой мог слышать ее: «О святая Анна, сделай так, чтобы он не охладевал ко мне, сделай так, чтобы он больше не отворачивался от меня…» Все могли ее слышать и быть в курсе ее проблем. Но никто из нас специально не прислушивался. Каждый думал о своем. И внезапно у меня появилось чувство, что с Терезой все в порядке, что у нее было пышное празднование двадцать первого дня рождения пару лет назад, у нее все хорошо и она счастлива. Было так, словно святая Анна сказала мне, что можно больше не беспокоиться. Я знаю, это кажется смешным, святой отец, но это принесло мне столько радости, и что в этом плохого? Я так хотела, чтобы бедный Эйдан мог оказаться там, когда она это сказала, или внушила мысль, или воплотилась в моем сознании, или что там еще она сделала. Это дало бы ему покой.

Отец Флинн в ответ сказал о неисповедимости путей Господних и даже вставил цитату из Шекспира о том, что есть многое на свете… что и не снилось нашим мудрецам. Затем он покинул маленький дом и поехал на опушку леса.

Когда он шел через лес, его приветствовали люди, прогуливающие собак, бегающие трусцой в спортивных костюмах, что, по мнению его невестки, ему необходимо было делать самому. Женщины катили коляски, и он останавливался, чтобы восхититься младенцем. Каноник говаривал, что игривое приветствие «А кто это у нас тут?» было замечательным выходом из положения, если вы встречали коляску с ребенком. Оно подходило к младенцам обоего пола и позволяло не помнить имена. Родители ребенка сами предоставят вам всю информацию, и тогда вы ею и воспользуетесь — «какой славный парень!», «какая красивая девочка!».

Он повстречал Кэтела Чамберса, управляющего местным банком, который сказал, что пришел в лес, чтобы проветрить голову.

Чамберсу досаждали люди, желающие занять денег, чтобы купить здесь землю, а потом, когда начнут строить дорогу, с большой выгодой ее продать. Было очень трудно принять решение. В Главном управлении банка считали, что он, как живущий в этой местности, должен предвидеть, что произойдет потом. Но как можно это знать?

Флинн сказал Чамберсу, что адвокат Майлс Бэрри находится в столь же затруднительном положении. К нему приходили уже трое с просьбой сделать предложение Ноланам по поводу их маленькой фермы. Это просто спекуляция и жадность, вот что это такое.

Отец Флинн сказал банкиру, что рад встрече с ним, человеком, который думает о подобных вещах, что это очень взбадривает, но Кэтел ответил, что в Главном управлении на все смотрят совершенно иначе.

Сканк Слэттери прогуливал двух своих борзых и подошел, чтобы подшутить над отцом Флинном.

— A-а, святой отец, направляетесь к языческому источнику? Надеетесь, что древние боги сделают то, чего не в силах сделать современная церковь? — Голос его был язвительным, а две его костлявые борзые вздрагивали, словно их раздражали такие шутки.

— Я же всегда ищу более простые пути, Сканк, — ответил отец Флинн сквозь зубы. Он изобразил улыбку и смотрел на Сканка, пока его гнев не иссяк, а Сканк не повел своих трясущихся собак прочь.

Отец Флинн тоже пошел дальше с мрачным выражением на лице; впервые он сам направлялся к источнику Святой Анны. Он бывал здесь по долгу службы, это всегда огорчало и смущало его, но он никогда не приходил сюда по своей воле.

Несколько деревянных знаков, вырезанных верующими местными жителями, в течение многих лет указывали дорогу к источнику, который находился в большом скалистом гроте, похожем на пещеру. Место было сырое и холодное; ручей сбегал с возвышения и растекался вокруг; было грязно, и стояли лужи — верующие подходили сюда, чтобы зачерпнуть воды старым железным ковшом, и часто проливали на землю.

Было утро буднего дня, и он подумал, что там не окажется много народу.

Кусты боярышника вокруг грота были сплошь обвешаны кусочками материи, записками и ленточками, даже наградными знаками и амулетами, упакованными в пластик или целлофан.

Это были обращения к святой, просьбы и пожелания, иногда благодарности за оказанную услугу:

«Он не пьет уже три месяца, святая Анна, благодарю тебя и молю укрепить его в этом…»

«Муж моей дочери собирается расторгнуть брак, если она в ближайшее время не забеременеет…»

«Я боюсь идти к врачу, но я харкаю кровью, пожалуйста, святая Анна, попроси Господа, чтобы даровал мне здоровье. Это просто какая-то инфекция, и это скоро пройдет…»

Отец Флинн прочитал все записки. Лицо его порозовело.

Наступил двадцать первый век в стране, которая быстро становилась мирской. Откуда идет это идолопоклонничество? Ходят ли сюда только пожилые? Возврат к добрым старым временам? Но многие из тех, кого он встретил лишь за сегодняшнее утро, были людьми молодыми, и они верят в силу источника. Его родная сестра возвращается сюда из Англии, чтобы ей послали мужа, молодая польская пара хочет крестить здесь детей. Лили Райан, которая считает, что статуя поведала ей о благополучии ее давно исчезнувшей дочери, чуть больше сорока.

Это было вне его понимания.

Он вошел в грот, где люди оставляли костыли, палки и даже очки, как символ надежды на то, что они исцелятся и будут способны управляться без них. Там лежали детские ботинки и носки — что они означали? Благодарность за рождение ребенка? Просьба исцелить больное дитя?

И в тени — эта огромная статуя святой Анны.

Ее подкрашивали и подновляли из года в год, делая круглые щеки все более розовыми, коричневое покрывало все ярче, а волосы под кремовым покрывалом все светлее.

Если бы святая Анна существовала в действительности, она была бы невысокой темноволосой женщиной из Палестины или Израиля. Она не могла выглядеть как девушка на рекламе ирландского плавленого сыра.

Люди, стоявшие на коленях перед источником, казались совершенно обычными людьми. Здесь их было больше, чем когда-либо бывало в церкви Святого Августина в Россморе.