litbaza книги онлайнКлассикаВниз по матушке по Харони - Михаил Федорович Липскеров

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 45
Перейти на страницу:
Трофимыч в принципе не любил платить ни дорого, ни полдорого – так, четвертьдорого куда ни шло, а если дорого, то извини, ара, нет таких денег. И вообще, за фрахт с Калики Переплывного это самое дорого и надо взимать. И все странно посмотрели на Калику. Тот как-то засуетился вокруг себя по карманам. В армяке бостоновом нетути, в портах полосатых шевиотовых – ай-яй-ай, в шапке-треухе фетровом за ленточкой – одно а-ля-улю. И тут уж он странно глянул в заинтересованные глаза заинтересованных людей, включая Клопа, странным глазом. И всем, неизвестно по какой причине, стало стыдно. И все покраснели ровно предветренный закат. И все отвернулись от Калики Переплывного. А тот поднял вверх правую руку и пошебуршил ею по-над головой. И по-над головой что-то крякнуло-пукнуло-смачнуло. И свет из правой руки Калики Переплывного брызнул. И свет этот исходил от зажатой в правой руке Калики золотой монеты. А когда весь окружающий Калику людской мир, включая Клопа, повернул оправившиеся от стыда головы к Калике, то все мигом сообразили, что это не то что полдорого, не говоря уж о четвертьдорого, а самое что ни на есть дорого. Потому что речь шла о золотом пердонце, который… Впрочем, об этом чуть позже… И Калика отдал его Араму Ашотовичу.

И Арам Ашотович мигом дал присным своим шиномонтажным указание. И дал другим присным своим другое указание. И дал третьим присным своим третье указание. И по первому указанию одни присные порскнули в сторону на предмет покрышек качественных и достойных того, чтобы корвет «Вещий Олег» околачивал ими причалы по вдоль реки Харони от Москвы-матушки до конца Амура-батюшки.

Другие присные озаботились столом обеденным, где одной долмы было шесть сортов, а коньяк армянский «Арегак» был выписан из самой Армении, куда его спецрейсом доставляли с Болшевского винзавода.

И наконец, третьи присные для телесной услады пригнали на «Ламборджини», «Бугатти» и «Феррари» дам – младых, красивых, девственных… Ну, не совсем… Секонд-хенд, скажем…

И даже для Клопа даму приволокли чистых кровей, из князей Барятинских, которая многия десятилетия обитала в скелете ложа княгини Нинель Барятинской в краеведческом музее в ожидании реституции имения Ушлепино, состоявшего из шести кирпичей, этого самого скелета, ложа и рессоры от передней колесной пары фамильной кареты князей Барятинских, пожалованной им с плеча Его Императорского Величества Александра Павловича за заслуги, связанные с восшествием того на престол после гибели батюшки его императора Павла Петровича.

Но наши герои от дам отказались, а от обеда (одной долмы шесть видов) – ни в коем разе. Кроме Клопа, которому дама из князей Барятинских – одновременно и дама, и обед. А коньяк – чистой воды каннибализм.

И после второй чарки коньяка Калика Переплывный поведал высокому собранию историю золотого пердонца.

История золотого пердонца

– Так вот, дети мои, история золотого пердонца, коя совершилась со мною и им в стародавние имена, а когда конкретно, сказать не берусь, потому что в те времена конкретных времен не существовало. А были для простого люда свои имена-названия типа «о том годе, когда горох сам-двенадцать уродился, а Хая Тройная Задница – семь-сорок… Когда Еремеева кобыла от петуха понесла и ихний жеребенок потоптал всех кур… Когда Хмырь Мелкий в запой уходил, и когда Большой Кутас из запоя возвращался…» И разные там «надысь», «одначе», «некогда», «давеча», «когда рак на горе свистнул» и прочие «однова». В общем, календарей не было, да и арифметика только-только в рост пошла. Словом, история золотого пердонца случилась аккурат через зиму после беспардонной диареи в селе Морозилово. И был я о ту пору мальцом махоньким, даже ходить не умел, только ползал, и потому звали меня не Каликой Переплывным и даже не Каликой Перехожим, а Каликой Переползным. А орал я немыслимо – так, что коровы ацидофилином доились, морозиловская достопримечательность, а курочка Ряба заместо яичка золотого снесла омлет с помидорами и сырокопченым окороком.

И вот такая вот страшная жизнь из-за моего ора происходила аккурат через зиму после беспардонной диареи в селе Морозилово.

И ничего не помогало: ни укачивание, ни ага-агу на три голоса, ни кормление на три груди, а уж ремнем по жопе эффект давало обратный.

И продолжалась эта бодяга… так, горох, кобыла… Не помню. А точнее, хрен его знает.

И вот, значит, по этому случаю на деревенском сходе решено было послать ходоков к колдунье Стоеросовне, которая за небольшую мзду излечивала на деревне Морозилово болести малые и средние, а люду с болестями крупными давала декокт такой целебный, что все болести враз исчезали вместе со страдающим людом.

И вот, стало быть, эти ходоки приволокли эту самую колдунью Стоеросовну ко мне, чтоб, значит, этот ор немыслимый прекратить любыми доступными средствами. Вплоть до декокта такой целебности… В общем, давай, бабка, а уж за нами дело не станет.

Именно так и сказали ходоки Стоеросовне, а уж какое-такое дело за ними не станет, уточнять не похотели. Потому как в зависимости от результата. Мзда – она ведь штука такая: за разные болести разная, а уж за декокт неимоверной силы и мзда должна быть неимоверная.

И вот колдунья Стоеросовна принялась за дело. То есть за меня. Не было снадобья, которое она бы в меня не всаживала. И против сипа коллоидного, и против сипа глянцевого, против хрипа натужного и хрипа надсадного, против ора тягучего и против ора пиксельного. Ничего не помогало. И даже декокт целебный, которым в какие-то времена Стоеросовна успокоила некоего Аввакума на его смертном одре (если считать таковым горящий деревянный сруб), для меня был ни в шахну, ни в княжью дружину. Орал как и до декокта. И что было делать люду деревни Морозилово? Он решил этот декокт неимоверной силы против самой Стоеросовны обратить. Удалить ее на вечный покой как не оправдавшую доверия. Обратно и мзды не платить. Потому как за что?..

И всобачили в нее все ее микстуры, пилюли, включая декокт неимоверной силы. И что случилось от этого экспириенса? На колдунью Стоеросовну, наскрозь пропитавшуюся микстурами и пилюлями, включая декокт неимоверной силы, в смысле целебности, этот акт подействовал как-то сомнительно. Вместо последнего вскрика Стоеросовна разродилась странными воплями полупесеннного свойства, а именно:

Мы с миленком у метра

Целовались до утра,

Целовались бы еще,

Да болит влагалище.

Как-то утром на Камчатке

Я заклепки метила.

Кто-то в ж… засадил —

Я и не заметила.

(Цензура

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 45
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?