так что надо было держать ухо востро, чтобы не оказаться в этой незавидной роли. К сожалению, только в кино работники их ведомства представляли собой единую команду. На деле это был тот еще «зоопарк», в котором приходилось обдумывать каждый шаг, взвешивать сказанное, оглядываться и прислушиваться, а при необходимости показывать зубы.

Палмер взглянул на часы: до совещания оставалось пятнадцать минут.

– Пора. – он решительно поднялся из кресла. – Криста, мы с Кельвином на совещании.

Воспринимать всерьез назидания директора ЦРУ Барлоу не собирался. Последнее время на этот пост нередко попадали люди, не имеющие прямого отношения к разведке. Политики стали использовать его в качестве трамплина для прыжка на более значимую государственную должность, а то и в президентское кресло. Именно к такой категории относился их нынешний босс. Его негодования были понятны: в вынашиваемые планы не входили громкие скандалы, требовались значимые положительные результаты, а здесь такой конфуз, затронувший президента.

Сопоставляя известные факты, Кельвин в очередной раз почувствовал, что сфальсифицированная телепередача таит в себе скрытую угрозу, точнее, не сама, а нечто, неразрывно связанное с ней. Понимание этого вот уже не первый раз пробивалось к нему из глубин подсознания, но в чем состоит эта угроза, опираясь на свой интеллект, он так и не мог понять. Для дальнейшего анализа ему требовалась вся возможная информация о самой передаче и о том, как она попала в эфир. Также хотелось знать, испытывает ли кто-либо из присутствующих схожие опасения. Перебирая в голове варианты дальнейших действий, он терпеливо ждал, когда закончится пустая болтовня и совещание войдет в рабочую фазу. Наконец, господин директор угомонился с назиданиями и дал указание заместителю по науке и технике доложить, что известно о технической стороне инцидента. Кельвин превратился в слух.

Сначала Альфред Петерсон подробно отчитался о том, как продвигается экспертиза оказавшегося в эфире материала. К сожалению, Кельвин не услышал ничего нового в сравнении с тем, что поведал Бред: отличить фальшивку от реальной съемки пока не удалось. Зато другая часть доклада оказалась для Кельвина более чем интересна. Она касалась кибератаки, вследствие которой инцидент стал возможен. Началось все с безобидного письма, пришедшего якобы из банка на компьютер финансового директора телеканала. Естественно, оно было проверено, и в нем не нашли ничего, что бы могло представлять угрозу. Все самое невероятное произошло в момент открытия: одна из стандартных программ, установленных на компьютере, дала толчок, под воздействием которого обычный текст, содержащий ряд цифр, используя прочее программное обеспечение, моментально превратился во вредоносную «штучку», блокирующую возможность сотрудников телеканала управлять любым из включенных компьютеров. Для доступа к ним теперь требовался неизвестный код. В то же время тот, кто проводил атаку, получил над компьютерами полный контроль. После того как ролик пошел в эфир, блокировка управления была снята, вероятнее всего, для того, чтобы продемонстрировать возможности. Компьютерщики телеканала так и не смогли ничего сделать. У них сложилось общее ощущение, что за их действиями попросту следили, успевая предпринять контрмеры: новые команды поступали на компьютеры с такой неимоверной скоростью, которую нереально достичь, используя обычные устройства ввода. Создалось впечатление, что управление компьютерами из сети осуществлялось с помощью мысли.

«Впечатление? Или, не дай бог, так оно и было?», – подумал Кельвин, отчетливо осознавая, какую гремучую смесь представляет сочетание такого интерфейса с системами управления вооружениями.

Далее Петерсон поведал о том, что до того как компьютеры были обесточены, вредоносное программное обеспечение вновь обрело форму безобидного письма, и сколько спецы ни пытались понять, каким образом была осуществлена эта метаморфоза, постичь ее механизм так и не удалось. В заключение он отметил, что все перечисленные обстоятельства свидетельствуют о существовании прорыва в компьютерных технологиях и что аналитикам следует понять, каким образом этот прорыв может быть использован против Соединенных Штатов.

«Вот зараза, – подумал Кельвин, – сами обделались, не решив ни одного технического вопроса, зато дают указания, что должны делать мы».

Барлоу без труда раскусил психологический трюк Петерсона: эта тертая лиса выстроила доклад таким образом, что в памяти надежно отпечаталось лишь окончание, где речь идет о задаче, которую должны решать другие. Тем самым он ловко перевел мяч на половину поля Разведывательного директората, а еще точнее, именно их отдела.

«Нет, дружище, не все так просто, – Кельвин уже знал, каким образом отпасует Петерсону, – не с теми игру затеял».

За годы службы в разведке Барлоу научился не терять самообладания. Его лицо отражало простое присутствие, хотя в голове шла напряженная работа. Полученная информация подтверждала наихудшие предположения о трансляции, но ни на йоту не приближала к ответу на вопрос. Кто за этим стоит? Пытаясь найти зацепки, позволяющие ответить на него, он мысленно вывалился за пределы совещания.

– Кельвин, а вы что думаете по этому поводу? – вернул его обратно мягкий вкрадчивый голос.

Слегка улыбаясь, на него смотрел замдиректора по операциям (руководитель Оперативного директората). Холодные серые глаза, казалось, заглядывали в самую душу. Именно за этот взгляд в те далекие времена, когда он только начинал службу, его и окрестили «Рентгеном». Редко кому удавалось чувствовать себя уверенно, общаясь с ним. Но это был, пожалуй, единственный человек на совещании, к которому Кельвин, не опасаясь, повернулся бы спиной или, как говорят русские, с которым пошел бы в разведку; точнее, ходил. Под руководством Стивена Кроуфорда Кельвин работал в Союзе. Теперь его бывший начальник вполне заслуженно занимал свой нынешний высокий пост, олицетворяя собой живую легенду ЦРУ.

– Полагаю, кибератака и трансляция – начало сложной игры, затеваемой против нас, – произнес Кельвин, слегка застигнутый врасплох. – Роберт Палмер подготовил доклад по этому поводу.

– Вы в курсе? – Кроуфорд прекрасно понимал, что Кельвин попытался осуществить рокировку, дабы не задевать самолюбие начальника; но он также знал, кто на деле ведущий аналитик в отделе, и ему было плевать на формальности. – Продолжайте.

– Все это мало походит на шалости хакера-одиночки. Хотя, – Кельвин на мгновение задумался, – гении рождались и рождаются. Безусловно, за всем этим стоит талантливый человек, но в наше время подобное открытие сложно утаить, если только оно не сделано под контролем государственных структур.

– Согласен.

– Отсюда уверенность, что это операция противной стороны. Но какой? И какова ее цель? Эти вопросы остаются открытыми. Думаю, готовится нечто серьезное, раз они решили засветить новые наработки в компьютерных технологиях.

– Что это может быть?

Кельвин прикрыл глаза и сдвинул плечи:

– Не знаю. Пока мы не поймем, кто, и не возьмем их под контроль, шансов разобраться в том, что задумано, практически нет.

– По поводу «кто» есть хоть какие-то соображения?

– Попробовали сопоставить заинтересованность различных стран в отвлечении наших спецслужб от проводимых