— А также может причинить немалый вред.

— Не придавай этому слишком большого значения. Предоставь Осборна мне, — сказал Авель, погладил жену по щеке и повернулся, чтобы идти.

— Президанк, — произнёс голос за его спиной, и оба родителя уставились на Флорентину, которая показывала пальцем на мохнатого Франклина Рузвельта, валявшегося на полу.

Авель засмеялся, поднял плюшевого мишку и посадил его рядом с Флорентиной, которая потеснилась на своём высоком стульчике.

— Пре-зи-дент, — произнёс Авель медленно и отчётливо.

— Президанк, — повторила Флорентина.

Приехав на работу, Авель всё утро решал проблемы нового отеля. Один из пассажирских лифтов не работал; на кухне подрались два официанта, причём дело дошло до ножей, и Джордж уволил обоих ещё до прибытия Авеля. Список повреждений и пропаж, обнаруженных после церемонии открытия, выглядел подозрительно длинным. Авель должен был проверить, не виной ли тому воровство официантов. Ни в одном из своих отелей он ничего не пускал на самотёк: ни клиентов, остановившихся в президентских апартаментах, ни заказывания восьми тысяч свежих булочек, которые нужны были отелю еженедельно.

Авель провёл утро, расправляясь с проблемами, принимая решения, и остановился только тогда, когда секретарша сообщила ему, что пришёл Генри Осборн.

— Доброе утро, барон! — Генри покровительственно назвал Росновского по семейному титулу.

В молодые годы Авеля, когда он работал младшим официантом в «Плазе», этот титул вызывал на лицах окружающих презрительную усмешку. В «Ричмонде», где он работал помощником управляющего, он слышал это прозвище в шепотках за своей спиной. В последнее время все произносили это слово с уважением.

— Доброе утро, депутат! — Авель бросил взгляд на часы на столе. Они показывали пять минут второго. — Закусим?

Авель проводил Осборна в соседнюю комнату, служившую ему столовой.

Сторонний наблюдатель не увидел бы в Генри Осборне родственную Авелю душу. Генри постоянно напоминал Авелю, что закончил Гарвард, а во время мировой войны служил в морской пехоте. Метр восемьдесят ростом, с пышными чёрными волосами, едва тронутыми сединой, он выглядел гораздо моложе, чем того требовала история его жизни.

Двое мужчин в первый раз встретились после пожара в отеле «Ричмонд». Генри тогда работал в страховой компании «Грейт Вестерн», которая страховала отели группы «Ричмонд» с незапамятных времён. Авеля застало врасплох предложение Генри Осборна за небольшую сумму наличными обеспечить быстрое прохождение документов через головной офис компании. У Авеля тогда просто не было «небольшой суммы наличными», но Генри поверил в него и обеспечил продвижение документов.

К тому времени, когда Генри Осборн был избран депутатом муниципалитета Чикаго, Авель уже мог позволить себе небольшую сумму наличными, и разрешение на строительство нового отеля «Барон» прошло через муниципалитет как по маслу. Когда Генри объявил о намерении выставить свою кандидатуру на выборах в Палату представителей Иллинойса, Авель одним из первых направил в его избирательный фонд чек на солидную сумму. Он с опаской относился к своему новому помощнику, но понимал, что прикормленный политик может оказаться очень полезным группе «Барон». Авель внимательно следил за тем, чтобы нигде не фиксировались небольшие выплаты наличными, которые он даже не считал взятками, и был уверен, что сможет разорвать свои отношения с Генри при первой же необходимости.

Интерьер столовой был выдержан в тех же пастельно-зелёных тонах, что и весь отель, только большая тиснёная буква «Б» в оформлении не использовалась. Мебель была антикварная, девятнадцатого века, вся из дуба. На стенах висели портреты маслом того же периода, все — из Европы. Невозможно было представить себе, что за стенами этой комнаты существует иной мир — мир быстро развивающегося современного отеля.

Авель занял своё место во главе красивого стола, за которым могли бы разместиться восемь человек. В тот день он был накрыт на двоих.

— Немного напоминает Старую Англию, — заметил Генри.

— Я уж не говорю о Польше, — ответил Авель, а официант в ливрее подал им копчёную лососину и налил в бокалы «Шабли».

— Теперь я понимаю, почему вы так быстро набираете вес, барон! — Генри посмотрел на полную тарелку перед ним.

Авель нахмурился и сменил тему.

— Вы пойдёте завтра на игру «Кабс»?

— Какой смысл? Их рекорд по проигрышам на своём поле не удалось побить даже республиканцам. Зато у «Трибьюн» не будет повода описывать матч как встречу почти равных соперников, — что никак не подтвердится счётом, — или говорить, что, сложись обстоятельства иначе, «Кабс» могли бы выиграть.

Авель засмеялся.

— Одно я знаю точно: вы никогда не увидите вечерних матчей на «Ригли филд», — продолжил Генри. — В Чикаго не приживётся бейсбол при искусственном освещении.

— В прошлом году вы то же самое говорили о пиве в банках.

Теперь настала очередь Генри Осборна нахмуриться.

— Полагаю, вы пригласили меня на обед не для того, чтобы выслушать моё мнение о местной бейсбольной команде или пивных банках. Авель, так чем я могу помочь на этот раз?

— Всё просто. Мне нужен ваш совет, что делать с Уильямом Каином.

Генри, казалось, подавился. А Авель подумал о том, что надо приказать повару удалять все кости из лососины, и продолжил:

— Вы как-то рассказывали мне, Генри, в очень ярких деталях, что он обманом лишил вас денег, когда ваши пути пересеклись. А со мной Каин поступил ещё хуже. Во время Великой депрессии он надавил на моего ближайшего друга и партнёра Дэвиса Лероя, и это стало непосредственной причиной его самоубийства. Чтобы ещё сильнее осложнить ситуацию, Каин отказался предоставить мне кредит, когда я захотел принять на себя управление отелями и попытаться вывести группу на хорошие финансовые результаты.

— И кто же вам тогда помог?

— Частный инвестор из банка «Континентал Траст», но я всегда подозревал, что это — Дэвид Макстон.

— Владелец отеля «Стивенс»?

— Тот самый.

— А что заставляет вас думать, что это был он?

— Когда я устраивал в «Стивенсе» приёмы по случаю моей свадьбы и крестин Флорентины, Макстон брал на себя оплату моих счетов.

— Но это ни о чём не говорит.

— Согласен, но я уверен, что это Макстон, ведь именно он давал мне шанс стать управляющим в «Стивенсе». Я сказал ему, что мне интереснее найти банкира для группы «Ричмонд», и через неделю его банк в Чикаго предложил мне деньги от имени анонимного кредитора, который скрывал свою личность, поскольку такой жест мог привести к конфликту интересов.

— Это более убедительно. Но расскажите мне, что у вас на уме в отношении Каина, — поинтересовался Генри, вертя в руке бокал.