Вероятность благоприятного исхода — 0%, результат деятельности: ремиссия, рецидив через 32 дня, для нейтрализации агрессивного ментального воздействия необходимо получить третий осколок Сферы познания.

Силуэт девочки начинает тускло светиться, и я замечаю черное копье, будто бы сотканное из дыма, вонзившееся в ее грудину. Агрессивное ментальное воздействие. Вспоминаются слова гемода Сандрино о том, что Гамилькар Боэтарх умеет насылать болезни, и он желает моей смерти. Боэтарх охотился за Элиссой, не зная, что она его дочь, чтобы заполучить благословение Танит, но оно досталось мне. Вероятно, он обрел разрушительную силу в противовес моей, мы — два осколка, из которых должен был сложиться Белый Судья.

Со мной Танит и Шахар, с ним, соответственно, Ваал — бог официально разрешенного культа. Естественно, происходящее со мной не ускользнуло от внимания сверхсущности, и Ваал, уловив исходящую от меня опасность, одарил самого ревностного своего последователя.

Посмотреть бы на Боэтарха в реале, хотя бы издали.

Мысли разбежались, с трудом собрал их в кучу, чтобы обдумать возникшую проблему. Если скажу, что девочку не спасти, и я могу лишь временно улучшить ее состояние, Гискон подумает, что я не хочу ее исцелять сразу, чтоб держать его на коротком поводке. Если соврать, что вылечу, за месяц получить третий осколок, а потом довершить начатое… А вдруг опять не получится? Вдруг Боэтарх усилится и добьет ее? Тогда я лишусь покровителя в лице Гискона и получу могущественного врага.

Но почему Боэтарх убивает девочку, а не самого Гискона? Или «насылать болезни» может кто-то еще? А что, если эту способность обретет любой ревностный служитель культа?

— Ну что? — нарушает Эйзер затянувшееся молчание.

Обвожу взглядом комнату и говорю:

— Тут везде камеры. Нужно место, где глушатся сигналы. Есть такое поблизости?

— Откуда… — протянул Гискон и махнул рукой. — Понял, не отвечай. — Он погладил дочь по бледному лбу рукой в перчатке. — Я скоро вернусь, Дари.

— Ты обещал, что придет Армадон… — заканючила девочка.

— Он занят, малышка. Но обязательно навестит тебя.

Уже в коридоре Эйзер сказал:

— Клиника «Дидона» принадлежит нашему роду, тут безопасно. Но при ребенке, ты прав, лучше не говорить.

— Ты ведь не знаешь, что услышишь, — шепчу я. — Информация будет касаться не только здоровья Дари, но и… более глобальных вещей. Смертельно опасных вещей.

Гискон атеист, что упрощает задачу. Я видел, как на отречение от Ваала реагируют обычные люди, но чего ждать от аристо? Не подпишу ли я себе смертный приговор? Из кабинета в конце коридора выскакивает миниатюрная женщина и устремляется к нам, но Гискон жестом останавливает ее, она пятится назад.

— Все так серьезно? — спрашивает он, его лицо остается бесстрастным, и кажется, что только левый зеленый глаз брызжет эмоциями — тут и надежда, и страх, и бессильная злость.

Молчу. Мы шагаем в конец коридора, где за непрозрачной дверью, замаскированной в стене, обнаруживается пустая комната для переговоров.

— Совещание мини, — дает голосовую команду Гискон, и черный, на первый взгляд каучуковый пол приходит в движение. Из образовавшегося люка поднимается овальный стол со стеклянной поверхностью, четыре обычных стула и мини-бар с разнообразными напитками, в том числе — алкоголем.

Осматриваю комнату, нахожу четыре неактивные камеры, указываю на них:

— Если включишь трансляцию, и происходящее выйдет за пределы зала, ни мне, ни тебе не жить. А теперь ответь мне на вопрос, какие у тебя отношения с Гамилькаром Боэтархом.

По лицу Гискона будто бы пробегает тень, но он быстро берет себя в руки, но мне ясно — что-то между ними произошло, и возможно, именно мой враг приложил руку к заболеванию девочки. А раз она еще жива, значит, так и задумано.

— Что ему от тебя нужно? Пытался ли он давить на тебя? Может, имел место шантаж?

Гискон наливает себе красное вино, но передумывает и переходит на сок. Он не торопится отвечать, обдумывает и взвешивает новую информацию, усмехается и переводит взгляд на меня. Его карий глаз смотрит холодно, зеленый — с интересом. Но отношение ко мне не меняется, это равнодушие.

— Ты удивишься, если я скажу, — Гискон берет паузу и смотрит в упор.

— Обещаю удивить тебя чуть позже.

— Ему нужен ты, Леонард. Он говорил, что «это» прекратится, если я позволю тебя ликвидировать. Но при чем тут болезнь дочери и Боэтарх?

Сажусь напротив Эйзера, пью сок прямо из стеклянной банки.

— Он не вполне человек, Эйзер. Как и, наверное, я. Мы две стороны одной медали, но нас ведут разные силы, меня они одарили талантом вытаскивать людей с того света, его покровитель научил убивать необычным способом. Наверняка, если копнуть поглубже, вокруг Боэтарха обнаружится множество смертей, которые выглядят естественно, но…

Эйзер рассмеялся, но быстро совладал с эмоциями.

— Допустим, так. Допустим, Боэтарх медленно убивает мою дочь для того, чтобы я отдал тебя ему, и если сделаю это, она выздоровеет…

Пожимаю плечами:

— Не факт, что ментальное воздействие имеет обратную силу. Но даже если так, тебе придется признать его власть над собой и своим родом, а ты слишком тщеславен, чтобы пойти на это.

Ненадолго Гискон смолкает, трет подбородок, морщится и наконец спрашивает:

— Какие же силы движут тобой?

— Танит. Боэтархом — Ваал. В мире больше нет единства. Как и не будет Белого Судьи. Только он или я.

И снова молчание. Взор Гискона устремлен вдаль, он напряженно думает, вскидывает голову.

— Ты в силах помочь моей дочери? Я готов поверить хоть в Ахура Мазду, лишь бы она жила.

— На твой вопрос мне хотелось бы ответить под детектором лжи или сывороткой правды, чтоб ты не пытался уличить меня во лжи.

— Не тяни. Если понадобится, повторим, как ты хочешь.

Еще раз все обдумав, решаю раскрыть карты. Придумывать подходящую версию нет времени, да и она не выдержит проверки. Правда путь фантастична, но у нее есть логика.

— Мои способности не статичны, я расту, умения растут. Сейчас я на второй ступени развития и ограничен в возможностях, потому могу лишь временно стабилизировать ее состояние. Ремиссия продолжится тридцать два дня. За это время я рассчитываю прокачаться и полностью снять воздействие. Согласен, похоже на то, что я стараюсь держать тебя на коротком поводке, но это не так.

— Да, похоже, — кивает Эйзер, глядя неотрывно. — И если бы я не изучил твою стратегию на