— Едем?

И тут я понял, что потихоньку начинаю сходить с ума от всего навалившегося на нас одновременно.

— Дед, — спросил я, понимая, что сознание меня сейчас может завести немного не туда. — А какие стихии были у тех, кто открыто выступил против императора?

— Земля у Карякина и вода у Пашкова, а что? — он явно нервничал. — Надеюсь, твой вопрос действительно имеет огромную важность.

— Дед, — тихо проговорил я в тот момент, когда в моём мозгу с ощутимым щелчком собрался пазл, и то, что мы только подозревали, стало для меня совершенно очевидным. — Попахивает захватом власти и государственным переворотом. Они устранили семью императора и теперь пытаются убрать Романова, так как он в условиях военного времени имеет всю полноту власти в отсутствие императорской семьи.

— Нечто подобное я подозревал, — сцепив зубы, ответил дед и повернулся к Чернышёву. — Дуйте разгребать тоннель, а мы — к генштабу. У нас, кажется, госпереворот.

— Да твою ж дивизию, — сплюнул Валерий и закрыл дверь автомобиля, который тут же рванул вперёд с пробуксовкой.

— Бежим, — бросил мне дед, а сам достал телефон и прямо на ходу набрал номер. — Слава! Меняем вводные данные, несколько человек оставь у Беллы, остальных бери с собой и мухой к генштабу, тут серьёзная заварушка!

— Сейчас буду! — ответил тот, а я на заднем фоне услышал звук работающих лопастей вертолёта. Если повезёт, они успеют примерно одновременно с нами.

Глава 2

Несмотря на то, что здание было совсем рядом от нас, я вдруг понял, что мы не успеем. Просто не успеем, и всё. Я видел всё глазами паучка, который прицепился за штаны Орлова, и понимал, что какой бы сильной не была оборона Романова, против абсолюта он долго не выстоит.

Михаил Николаевич, уже никого не стесняясь, крушил перекрытия, душил людей, пытавшихся его задержать, смерчами выбивал двери и стёкла. Одним словом, человек, решивший идти до последнего, которому уже совершенно нечего терять, потому что в случае провала, ему грозить только одно — публичная казнь.

Судя по всему, и связь со Штопором у меня стала сильнее, чем несколько дней назад, потому что он, кажется, понял, о чём я думаю и что меня тревожит.

«Я добегу быстрее! — сказал он. — Пусти меня! Я добегу и всех победю!»

Даже не знаю, колебался я или нет. На этот раз, кажется, нет. Даже для вида.

«Только аккуратней, — сказал я, поднимая рукав рубашки. — Ты столкнёшься с абсолютом!»

«Чем круче маг, тем вкуснее магия, — ответил на это Штопор и скатился с моей руки на заснеженный асфальт, где сразу припустил с такой скоростью, что хвалёные гоночные болиды остались бы далеко позади. — Только подскажи, как выглядит тот, кого надо победить!»

Я спохватился и передал Штопору свои воспоминания об Орлове. А заодно и точнее указал, какое именно здание нас интересует.

«Только постарайся не убивать, — сказал я. — Задержи до нашего прихода».

Фамильяр ничего не ответил, но я чувствовал непрерывную связь с ним. В здании он оказался буквально за считанные секунды, а затем я услышал вскрик удивления, затем ещё несколько криков разных людей, и всё смешалось в непроглядный клубок.

Мы с дедом добежали до генштаба за пять минут и даже остановились на несколько секунд перед зданием, потому что вид оно имело очень уж непривычный.

Многометровый забор с различными уровнями защиты был повален, как сухостой в лесу. Одна часть тяжёлых кованых ворот висела на уровне пятого этажа, другая, согнутая в три погибели, лежала на проезжей части.

Само здание выставляло напоказ выбитые окна и треснувшие стены, давая понять, что битва, развернувшаяся тут несколько минут назад, была поистине глобальна.

Я рванул вперёд, дед — за мной, практически не отставая.

На пороге нас ждал неприятный сюрприз, задушенная группа спецреагирования, видимо, вызванная на подмогу Романовым. Бойцы лежали на земле, в последнем иступлённом жесте схватившись за горло.

«Ну, Орлов, ты за это поплатишься», — думал я. Понятно, что во время госпереворотов головы летят, как перелётные птицы на юг осенью, но убивать направо и налево, словно маньяк — это уж слишком.

Внутри картина была ещё печальнее.

Мы, конечно, бежали, не особо рассматривая подробности, но разрушенные перекрытия и трупы, которые приходилось перескакивать на бегу, не заметить было сложно.

Самая большая трудность должна была возникнуть на лестнице, где не хватало целых двух маршей, ведущих со второго на третий этаж. Но я, не задумываясь, использовал заклинание левитации и поднялся на нужную высоту. Следом за мной тоже самое сделал и дед.

А я даже не понял, что я использовал: эфир или родовую магию воздуха.

Зато почувствовал, что мне постепенно становится всё равно. Использование некоторых видов магий входит в мою жизнь на уровне неосознанной компетентности, когда ты что-то делаешь, не задумываясь. Так водитель ведёт машину, а парашютист управляет куполом.

Движение послышалось во втором кабинете справа от нас, и это было рабочее место Романова.

Когда мы вошли, Пётр Алексеевич со вставшими дыбом волосами и абсолютно офигевшим взглядом наливал себе в бокал что-то крепкое.

Увидев нас, он кивнул и достал ещё два бокала.

— Пётр Алексеевич, — проходя к его столу, сказал дед, — ты же никогда не пил на рабочем месте! Даже, когда заварушка вся началась, держался, а сейчас что?

Вместо ответа Романов просто показал вправо от себя. Там за перегородкой скрывалось помещение, которое не было видно с нашей точки обзора. Пройдя несколько шагов, я увидел картину, достойную пера какого-нибудь гениального художника.

Штопор сидел на коконе, сотканном им собственноручно (или собственнолапно?) и поправлял некоторые выбившиеся паутинки, чтобы кокон был идеальным. Ещё двумя лапками он поправлял щетинки на лапках, которые, по его мнению, не ровно лежали после схватки.

Увидев меня, он поправил подаренный мною шейный платок и гордо заявил:

— Вот! Я победил!

— Он ещё и говорящий! — странным голосом выдал Романов и опрокинул в себя горячительное.

— Ты ещё и говорящий? — удивился я. — Тебя стали понимать окружающие?

— Много вкусной магии, — с удовольствием поделился со мной фамильяр. — Штопор хочет, чтобы его любили и понимали.

— А этот, — я кивнул на Орлова, плотно запакованного в паутину, — не задохнётся?

— Маг воздуха-то? — хохотнул дед, подойдя ко мне и