Том кивнул в ее сторону. – Вы спрашиваете обо мне?

Его ответная улыбка подсказала, что и в этот раз Шарлота поняла Томаса правильно. Она чуть взволнованно улыбнулась, подняла руку к голове и пригладила мягкие волнистые волосы. В семьдесят два года ее волосы были полностью белыми. Такое положение дел вполне ее устраивало. Лицо Шарлоты было сравнительно гладким, и она всегда гордилась своей кожей – ведь женщине позволительно быть немного тщеславной, верно?

– Я вдова, – начала Шарлота, опустив взгляд. – Клайд умер почти двадцать лет назад. Он ушел слишком рано – неизлечимый рак. Работал Клайд на судоверфи. У нас двое детей – Уильям и Оливия, судья, о которой я вам рассказывала. Уильям работает в сфере энергетики и путешествует по всему миру. А Оливия вышла замуж и осела здесь, в Кедровой Бухте. Ее дети закончили ту же школу, что и она. В школе на стенах висят портреты каждого выпускного класса, и достаточно интересно смотреть на улыбающиеся лица и думать, что из них вышло теперь. – Лицо Шарлоты приобрело задумчивое выражение. – Там есть и фотография Джастин. Она и Джордан были близнецами, и я так беспокоюсь за нее. Сейчас ей двадцать восемь, и она встречается с мужчиной старше себя, которому не доверяют ни ее мать, ни я.

Шарлоте пришлось замолчать, чтобы не сказать лишнего.

– Джеймс, младший ребенок Оливии, сейчас служит на флоте. Когда он завербовался на службу, мы все были шокированы. Уильям и его жена решили не иметь детей. И временами я задумываюсь – не сожалеют ли они теперь. Думаю, Уильям жалеет, но не Джорджия.

Хотя обоим детям Шарлоты было около пятидесяти, она все еще продолжала беспокоиться о них. Глаза Тома закрылись, а затем быстро открылись.

– Вы устали, – произнесла Шарлота, понимая, что обсуждает свое беспокойство о дочери и внуках, а не рассказывает Тому о Кедровой Бухте.

Томас слегка покачал головой, будто не хотел, чтобы она уходила.

Шарлота встала и положила руки ему на плечи.

– Я скоро вернусь, Том. Вам надо немного поспать. Кроме того, мне пора отправиться в здание суда. Сего дня работает Оливия, и я заканчиваю детское покры вало.

Решив, что ей следует объяснить, о чем речь, Шарлота добавила:

– В суде я вяжу свои лучшие вещи. Газета «Хроники» делала статью обо мне пару лет назад, с фотографией! На ней я сижу в суде со спицами и пряжей. И если вы захотите, я принесу местную газету и почитаю вам. До этой недели она издавалась только по средам, но недавно газета была продана, и новый хозяин нанял другого ре дактора. Он-то и решил выпускать издание до двух раз в неделю. Разве это не мило?

Том улыбнулся.

– Это замечательный городок, – сказала ему Шарлота, наклоняясь, чтобы похлопать по его руке. – Вам тоже понравится здесь.

Она собралась было выйти за дверь, но увидела, что у ее нового друга нет пледа. Сиделки центра быстро исправят этот недочет. В Кедровой Бухте в помещениях становится очень холодно, особенно во влажные зимы. Как грустно, что у этого мужчины нет никого, кто мог бы позаботиться о его благополучии.

– Я скоро вернусь, – вновь проговорила Шарлота.

Том кивнул, и на его лице появилась небрежная легкая улыбка. О да, в свое время он был очаровательным мужчиной.

Когда Шарлота вышла через главную дверь, ее остановила Джанет:

– Ты познакомилась с Томом Хардингом?

– Да. Он очень милый мужчина.

– Я знала, что ты так подумаешь. Ты – именно то, в чем он нуждается.

– У него нет семьи?

– В его деле не указаны ближайшие родственники. После инсульта прошло пять лет, и, похоже, его никогда не навещали. – Джанет замолчала, а затем нахмурилась. – Но надо сказать, я не знаю, насколько можно доверять записям того приюта.

– Как долго Томас там находился?

Джанет пожала плечами:

– По меньшей мере лет пять. Он попал туда сразу после того, как закончили лечение, которое прописывают хроническим больным.

– О, бедный мужчина. Он…

– Он нуждается в друге, – закончила за нее Джанет.

– Ну, одного Томас уже нашел, – произнесла Шарлота.

Шарлота была любительницей поговорить. Клайд всегда говорил, что она может подружиться даже с кирпичной стеной. Он говорил это как комплимент, и Шарлота именно так и относилась к его словам.

Хорошенько подумав, она решила не просить плед для Тома у сиделок – она сама свяжет его, как только закончит детское покрывало. К следующему визиту у нее будет что принести Томасу. Нечто, способное согреть его, – шерстяной плед и ее дружба.

Судье Локхарт сложно приходилось с делами о разводе, и это была самая ненавистная обязанность для нее в суде по семейным делам. Она председательствовала два года и думала, что видела все. Были дела и подобные сегодняшнему.

Ян и Сесилия Рэндалл просили аннулировать написанный ими же добрачный контракт. Как только это будет сделано, они начнут судебный процесс по расторжению брака. Перед ней стояли их адвокаты вместе со своими клиентами.

Оливия посмотрела на бумагу и заметила, что она была подписана меньше года назад. Оливия не понимала, как брак может распасться так быстро. Она подняла глаза и внимательно изучила пару. Такие молодые – они оба смотрели в пол. Ян Рэндалл казался ответственным парнем, который, вероятно, в первый раз оказался вдали от дома и семьи, поступив на службу в вооруженные силы. Его жена была хрупким ребенком, невероятно худым, с темными глазами, в которых отражалась душевная боль. Прямые каштановые волосы Сесилии обрамляли ее лицо в форме сердца и беспорядочно ниспадали на плечи. Девушка быстро крутила прядь, вероятно от волнения.

– Должна сказать, документ своеобразный, – пробормотала Оливия, перечитывая несколько строк текста.

Соглашение было необыкновенно бескомпромиссным и необычным. В соответствии с контрактом супруг, который пожелает развода, должен будет взять на себя все долги.

Очевидно, они изменили свою точку зрения на это, как, впрочем, и взгляды относительно своего брака. Оливия быстро просмотрела список накопленных долгов и заметила, что они были ровно поделены между супругами. Если бы брак продлился дольше, долги, конечно, были бы крупнее – ипотека, вероятно, выплаты за автомобиль и тому подобное. «Это могло бы заставить недовольного супруга остаться в браке», – подумала Оливия. Так или иначе, сейчас сумма долга составляла семь тысяч долларов. Ян Рэндалл взял на себя все счета по кредитным картам, а Сесилия согласилась погасить долги за коммунальные услуги, которые включали счет за телефон на триста долларов и, что странно, счет из цветочного магазина на двести долларов. Самым большим счетом, как заметила Оливия, была плата за похороны, которую они согласились поделить пополам.

– Обе стороны достигли согласия по вопросу, касающемуся накопленных за время брака долгов, – начал Алан Харрис.