ни одного корабля уже не было видно. Не было ничего, кроме огромной звёздной пустоты, наполненной движущимися точками света.

— Горли! — Фаррел вызвал первого помощника в свой космический телефон. — Определите направление и скажите мне, в какую сторону лететь!

Ответа не было, хотя он вызывал несколько раз. По телу Фаррела пробежал холодок, когда он понял, что это значит.

— Я не могу связаться со своими людьми по космофону ближнего действия. Мы отлетели дальше, чем я думал, уклоняясь от этого потока.

— И я не могу связаться со своими людьми! — воскликнула Иллин. — Наши телепатические усилители также предназначены для работы только на коротких расстояниях.

Паря чуть поодаль один от другого, они одновременно испуганно посмотрели друг на друга.

— Мы заблудились! — сказала девушка. — Мы понятия не имеем, где находятся наши корабли.

Заблудились? Фаррел ощутил страшное потрясение. Потеряться здесь, в рое, наполненном антиматерией, и со своим единственным спутником, девушкой, к которой он не может даже прикоснуться, не уничтожив их обоих!

Он понял, что произошло, вот только осенило его слишком поздно. Этот метеоритный рой представлял собой некое завихрение, состоящее из потоков, движущихся с разной скоростью. Сложные течения отнесли их в сторону от кораблей, а их собственные импеллеры быстро усугубили ситуацию.

Фаррел отчаянно пытался определить направление по положению Солнца и внутренних планет.

— Корабли, должно быть, дрейфуют где-то в том направлении, — наконец сказал он, указывая в предполагаемом направлении рукой. — Они пока не могут быть слишком далеко от нас.

— И они должны быть всё ещё довольно близко друг от друга, так что мы полетим вместе, — предложила Иллин.

Они запустили свои импеллеры и понеслись, на почтительном расстоянии друг от друга, в выбранном направлении.

Глядя на несущуюся вперёд анти-девушку, Фаррел почувствовал растущее восхищение. На её прекрасном лице не было страха. Она спросила, как его зовут, и мысленно повторила его имя, как звук, больше похожий на «Фар-ул».

— Я бы хотел, чтобы наши народы и миры могли лучше узнать друг друга, — сказал он ей.

— Фар-ул, я тоже. Возможно, когда-нибудь они смогут. Наши учёные уже пытались преобразовать «отрицательную» материю в «положительную», сначала достигнув промежуточной нейтральной стадии. Но им пока не удалось.

— Только здесь, в пустом пространстве, мы двое смогли встретиться, не уничтожив друг друга, — добавила она.

— Да, — подумал Фаррел. — «Положительное» есть «положительное», а «отрицательное» есть «отрицательное» … и не встретиться им никогда. Пока будут Небо с Землёй таковы, какими их Бог создал.

— Ты цитируешь одного из своих поэтов? — мысленно спросила Иллин. — И это правда. Ибо разве эта необъятность космоса не похожа на место великого Божьего творения?

Они мчались всё дальше и дальше, часто крутя головами, чтобы постараться заранее засечь смерть, которая всегда была рядом с ними в этом вихрящемся рое.

Перелетев через очередной поток каменных осколков, торопливо взмыв вверх, чтобы избежать гравитационного притяжения десятимильного планетоида, они неуклонно двигались в направлении, указанном Фаррелом.

Спустя час он, с холодком в душе, понял, что ошибся. Они всё ещё находились внутри роя, но не видели ни одного из двух кораблей.

— Нам лучше свернуть на восток, — сказал он, встревоженный своим открытием. — Мы должны компенсировать более быстрое течение, а также наше собственное отклонение.

— Фар-ул, как ты думаешь, мы найдём корабли до того, как у нас закончится кислород и импеллерные заряды? — задалась вопросом Иллин.

Её лицо и тон, которым она задала телепатический вопрос, были спокойными, без малейшего намёка на истерику.

На сердце у Фаррела потеплело. Он пожалел, что не встретил такую девушку в своём мире много лет назад. Возможно, тогда его жизнь не была бы такой одинокой.

— Тебе хватит кислорода ещё на пару часов? — с тревогой спросил он. — Мне тоже. Мы обязательно найдём их до того, как он закончится. Корабли наверняка попытаются подать нам сигнал.

Хуже всего, подумал он, было то, что обычный сигнал маяка не был виден в этом огромном рое искр. И они были полностью вне зоны действия космического телефона.

Пока они неуклонно прокладывали свой опасный путь сквозь рой, он задавал Иллин вопросы о её мире — Марсе. Её телепатические описания создали в сознании Фаррела картину залитой лунным светом красной пустыни, маленьких сказочных городов из розового пластика, девушки, которая мечтала стать техником и помогать в покорении космоса.

— Твоя Земля не такая, Фар-ул? — спросила она.

— Нет, хотя у нас тоже есть пустыни, — сказал он. — Но есть ещё и огромные зелёные океаны, и голубое небо, и снежные горы, и бескрайние равнины.

Он обнаружил, что свободно рассказывает о своей собственной жизни, чего никогда раньше не делал ни с одной девушкой.

Зелёные глаза Иллин смотрели с пониманием.

— Я думаю, тебе было очень одиноко, Фар-ул.

— У меня была такая же работа, как и у тебя — помогать открывать другие «положительные» миры, — сказал Фаррел.

— Мы двое очень похожи, — сказала Иллин. — Фар-ул, я рада, что мы встретились!

— И я! — порывисто воскликнул он. — Иллин, я хочу, чтобы ты была девушкой из моего мира.

Она улыбнулась ему немного печально.

— Разве это имеет значение сейчас, когда конец для нас может быть так близок?

— Не говори так, — умолял он её. — Мы ещё выберемся из этой передряги. Мы приближаемся к внешней границе роя и скоро должны увидеть корабли.

Им приходилось постоянно использовать импеллеры, чтобы уклоняться от налетающих планетоидов или сверкающих ливней осколков. Продвигаясь вперёд, каждый из них наблюдал за своей полусферой космоса в поисках опасности.

Усталость Фаррела нарастала. Он видел, как побелело и осунулось лицо Иллин в шлеме, но она лишь храбро улыбнулась, заметив его взгляд.

Слишком резко отклонившись от продолговатой каменной глыбы, о которой предупредила Иллин, Фаррел оказался всего в футе от неё.

— Фар-ул, назад! — закричала она и использовала импеллер, чтобы отпрянуть от него.

Затем она дрожащим голосом добавила:

— Если бы ты прикоснулся ко мне — это было бы ужасно!

Ледяные мурашки пробежали у него вдоль позвоночника, когда он понял, что могло сейчас