привык. Из фруктов можно было передавать только груши и яблоки. Соки и напитки только в пластиковых бутылках и тетрапаках объемом не больше 0,5 литра. Виноградный сок нельзя.

Был один парнишка, он работал санитаром в обычной больнице в области, а так был на инвалидности, какой у него диагноз я не знаю. Он какое-то время держался, работал, а потом уходил взапой и начинал гонять чертей, его отправляли в психушку, он здоровье подправит и опять на работу. Так вот этот парень всем ходил и говорил что можно продукты выменять на сигареты, причем всегда объявлял это громко и всем кому надо и не надо. И постоянно говорил что это как на зоне, там тоже можно выменять всё что угодно. Потом одному пациенту это надоело и он сказал парнишке что на зоне тебя за длинный язык давно бы уже убили. Больше паренек не предлагал никому выменивать продукты.

Пол в палатах нужно было мыть каждый день, мыли его сами пациенты. По идее должны были по очереди мыть, но среди сидевших, алкашей, тех кто на комиссии по суду и более-менее адекватных людей это считалось западло. Поэтому обычно кто-нибудь из больных соглашался за две сигареты помыть пол в твоей палате. Я никогда не мыл, когда приходила моя очередь просто давал сигареты желающему, такие всегда были, и спокойно занимался своими делами.

Глава 7

Один раз Пашке жена передала копченного судака. Вот была радость, так как такую пищу нельзя было передавать, если конечно сразу не съешь. Он пронес его в палату и мы начали есть. Судак издавал такой аромат, что стали приходить другие больные просить кусочек. Естественно им никто ни чего не дал и кто-то из них пожаловался санитару. Пришел санитар и сказал нам чтобы мы ели в столовой (в палатах никакой еды быть не должно, запрещено, только может быть бутылочка с водой), а так никаких санкций. Пришлось перейти в столовую.

Вообще санитары в целом у нас были нормальные, бывало иногда строжились, но нормальным людям делали поблажки и жестко не прессовали, если конечно не нарушаешь режим. Один раз, когда врач делала утром обход, один больной кинулся на неё и хотел ударить, что-то она ему сказала и его это разозлило. Но санитары его быстро скрутили и привязали к кровати на сутки, поставили укол, он так и мочился под себя. Ночью начал орать чтобы его развязали, но ему снова поставили укол и он опять угомонился. Потом он правда, видимо придя в себя немного, просил прощения у врача.

За едой в кухню (она была в другом здании, там готовят на всех пациентов больницы) ходили больные, которые были на хорошем счету, тихие, не нарушающие режим. Под каждое блюдо свой бачок, под чай фляга и мешок под хлеб. Они всё приносили в столовую, где справой стороны был буфет, отгороженный от общего помещения столовой стеной, в стене дверь и окошко в которое выдавали пищу.

Так как я уже находился во второй палате, то мы как одни из самых адекватных сидели во время приема пищи за вторым столом, за первым сидели пациенты первой палаты, самые благонадежные из отделения. За несколькими следующими столами сидели пациенты из других палат. За самыми дальними столами сидели совсем больные и чушки, они сами не мылись, только под принуждением.

Проведя где-то около месяца в больнице меня вызвали к психологу. В сопровождении санитара отвели в соседнее здание, где сидели специалисты, начальство и бухгалтерия. Кабинеты специалистов находились на первом этаже. Заведя к психологу в кабинет, санитар остался ждать в коридоре. Психолог была симпатичная женщина, даже веселая. Дала всякие карточки с картинками и надо было их разложить по кучкам, животные к животным, мебель к мебели, деревья к деревьям и т. д. Потом эти кучки надо было сгруппировать в более крупные, в результате в конце получилось две кучки — живое и неживое.

Потом она продиктовала десять слов и нужно было на время все их назвать в произвольном порядке. Затем были какие-то задачки, тесты и неожиданно она опять сказала назвать те десять слов что она диктовала раньше, вспомнить как можно больше. Провел я у нее более трех часов в конце она опять попросила вспомнить те десять слов на время как можно больше. Где-то в середине нашего общения у неё зазвонил телефон, она поговорила и показала мне видео, сын пришел со школы и снял видео как он делает уроки. Я похвалил его конечно. Только так и не понял зачем она это рассказала и показала видео. Может хотела как-то расположить к себе или хотела увидеть мою реакцию.

Когда я уходил психолог мне дала с собой тест, там было более 600 вопросов, нужно было отвечать да или нет. Пришли в отделение, мне дали карандаш и я в столовой заполнил этот тест, часа полтора ушло на это. Сдал тест и карандаш санитару (карандаши и ручки тоже запрещены, можно ими пользоваться только под присмотром).

Глава 8

Прошел месяц и Пашку выписали, но я уже освоился и нормально общался с остальными больными. Тем более что адекватных людей там полно. Узнал что можно ходить в своей одежде (я думал только привилегированным можно), оказалось можно всем при условии что есть чистая сменная одежда.

Где-то через неделю после после посещения психолога, отправили на прием к психотерапевту. Хорошая женщина, видно что много знает и любит свою профессию, но меня не смогла ни чем расшевелить, я человек замкнутый, не особо иду на контакт с близкими людьми, а тут вообще чужой человек. Пообщались около часа, в основном говорила она, стандартные фразы, подход ко мне она не нашла. Это не её вина, просто видимо нужно было больше сеансов, но больше я у неё не был.

Был один мужик у нас в соседней палате, привезли с белой горячкой. Его сын отправил в больницу. Этот мужик был хорошим мастером по ремонту, работал в какой-то строительной организации главным инженером, вышел на пенсию. У него в принципе было всё нормально с нахождением в больнице, многое разрешалось. Он бесплатно делал ремонт, то плитку в ванной поклеит, там где отвалилась, то покрасит что-нибудь. За это ему разрешалось и кофе пить и разные неразрешенные продукты приносить.

Был один интересный мужик, он тоже был алкоголик и несколько раз судимый. Мы с ним постоянно играли в домино. У него на пальцах