Откуда взялась вторая бутылка, Джон не помнил, хотя пьян и не был. Правда, в голове слегка шумело и все время тянуло улыбаться, однако он был уверен, что контролирует себя. Просто удивился, увидев сразу две пустые бутылки из-под итальянского.

Призрак как будто совершенно забыл о предстоящей продаже замка, травил байки о старых добрых временах, спел героическую балладу и даже поспорил о законах штата Флорида насчет возможности бракосочетаний между представителями нетрадиционных сексуальных меньшинств (его точка зрения на этот вопрос лежала вне плоскости привычных правовых диалогов: он настаивал, что упомянутых представителей следовало бы вешать на фонарных столбах). В общем, призрак обернулся чудным собеседником, только, кажется, поминутно поглядывал на часы, хотя наверняка сказать трудно, — может, просто моргал.

— Ладно, как я уже говорил, от судьбы не уйдешь! — неожиданно заявил он, хлопнув себя по колену. — Покажу тебе кое-что, идем.

— Далеко? — осведомился Джон.

— Клянусь, ноги донесут тебя не дальше арсенала! — ответил призрак и воспарил над креслом.

Джон завозился, поднимаясь.

— Не тяни! Если я не ошибаюсь, вы там уже обо всем договорились? Ну так окажи услугу предку напоследок. Вперед, потомок!

Ноги, может, и не очень хорошо, но слушались, руки ходьбе не мешали, так что дошли они быстро. Расположенное на нижнем этаже помещение, некогда служившее арсеналом замка, еще прапрадедом Джона было превращено в коллекционный зал. Теперь кроме доспехов и холодного оружия здесь хранились многочисленные свидетельства славы Рэдхэндов, через одного бывших, надо отметить, заядлыми путешественниками. Особо ценные экземпляры содержались под стеклом с сигнализацией, но таких было немного. Золото к золоту, а сюда попадали вещи, чья ценность заключалась не в деньгах, а в славной памяти. Джон любил здесь бывать, и, пожалуй, с этой коллекцией ему было больнее всего расставаться, несмотря на то (или, может, именно поэтому?), что сам он ее не пополнил ничем, кроме романтических мечтаний юности.

Когда они переступили порог арсенала, призрак приложился к бутылке (третья! где он их берет?), передал ее Джону и спросил:

— Что такое дом?

— Э… в юридическом аспекте или в какой-то конкретной культурно-мифологической системе? — поправляя сбившийся узел галстука, поинтересовался нетрезвый граф.

— Гром и молния, отвечай!

— Это вроде теста — первое, что придет в голову? Дом… он там, где твое сердце, — по крайней мере, так говорят.

— Выпей еще, авось да поможет, — сказал призрак, вновь протягивая ему вино. — Опять-таки это предначертано…

— Что, спиться?

— Не спорь, скоро сам все поймешь. Ответ правильный, ставлю тебе «зачтено». А вот другой вопрос: где твое сердце?

— Уф, ну мы так приятно проводили время… Да, дедушка, вы собирались мне что-то показать…

— Конечно. Иди сюда.

Они подошли к стенду, на котором висел старинный меч превосходной работы. Этому клинку повезло — он отлично сохранился за долгие столетия. Чудное оружие. Призрак иногда позволял Джону тренироваться с ним.

— Конечно, главным образом я делаю это для себя, — сказал призрак. Он открыл витрину, снял меч со стенда и велел Джону опоясаться ножнами. — Но это не эгоизм, поверь мне. Раз уж на то пошло, то мое личное мнение вообще ничего не решает. Главное — не волнуйся понапрасну. Перстень с тобой?

Джон отвлекся от пояса, который, конечно, не был рассчитан на ношение со смокингом в не самом трезвом виде, и продемонстрировал предку мизинец левой руки, украшенный чернокаменным перстнем с выгравированным на нем гербом Рэдхэндов: сжатая в кулак железная перчатка над распростершим крылья драконом.

— Хорошо. Ни в коем случае не теряй, он тебе понадобится. Ну как, справился? Чувствуешь что-нибудь?

— Э… едва ли мои чувства имеют отношение к мечу, — скорее, к мере поглощенной нами жидкости…

И снова с призраком случилась резкая перемена настроения. Он вдруг посерьезнел, вцепился в плечи Джона (ого! нет, не говорите, что призраки бесплотны, — когда захотят, они и синяков наставить могут), притянул его к себе и строго произнес:

— Довольно шуток! Запомни навсегда: я, Томас Рэдхэнд, основал этот замок в благословенном тысяча двести восемьдесят третьем году от Рождества Христова отнюдь не для того, чтобы ты в мальчишеской истерике бездумно распоряжался судьбой своего рода. Ты слышал мои слова, Джон Рэдхэнд?

Джон хотел кивнуть, но его отвлек дробный стук под одной из витрин. Оглянувшись, он похолодел от изумления: подкова с копыта боевого коня сэра Иеремии Рэдхэнда, отличившегося в Крестовых походах, подпрыгивала на своем ложе, причем так ритмично, как могла бы делать, находись она и впрямь на копыте скакуна! Призрак ослабил хватку и сказал:

— Теперь смотри.

Все дальнейшее пошло бы иначе, если бы Джон в тот момент поступил так, как подсказывал ему банальный страх обывателя. Нет, в самом деле, у всякого человека есть право сделать ноги в такой ситуации. Но то ли английская невозмутимая любознательность вкупе с русской бесшабашной стойкостью сделали свое дело, то ли хмель (это уже потом Джону пришло в голову, что своими намеками на трусость призрак попросту взял его на понт), но молодой граф остался посмотреть. Благо было на что.

Вещи в арсенале приходили в движение одна за другой. Лязгали латы, гремели щиты, похожие в плавном полете на летающие тарелки пришельцев, со звоном выскакивали из ножен мечи и кинжалы, крутились в бешеной пляске статуэтки Будды, а золотой Шива размахивал руками.

— Ч-что происх…одит?

— Не забивай себе голову, по-научному все равно не объясню. Где привидения, там полтергейст, где полтергейст, там… разное случается.

— Ты еще что-то припас, дедушка? — воскликнул Джон, пригнувшись. Над ним пролетело цветастое копье, привезенное из дальних плаваний отважным моряком Натаниэлем Рэдхэндом, а им же доставленная жуткая маска раздраженно запрыгала в углу.

Ответом ему стала яркая, как сотни фотовспышек, и крутящаяся, как смерч, полоса света, перечертившая помещение от пола до потолка. Джон зажмурился, лихорадочно пытаясь осмыслить хаос вокруг. Он ощущал, как вихрь света затягивает его, поэтому развернулся к нему спиной и медленно двинулся к двери. Глаз не открывал, поэтому не видел, что так удачно толкнуло его в грудь, хотя подозрения насчет руки призрака сохранил навсегда.

Так или иначе, после толчка Джон Рэдхэнд потерял опору под ногами и полетел в вихрь спиной вперед.

Полет очень быстро превратился в падение. Свет сменился тьмой — и Джон врезался во что-то мягкое. В лицо повеяло теплом, необычным для каменных сводов замка. Он открыл глаза. Несколько секунд непонимающе смотрел вверх, потом вскочил на ноги и огляделся.

Он стоял посреди девственного леса. В легкие вливался пьяняще свежий, ароматный воздух. Над головой простирался купол чистого неба, полускрытого могучими кронами.