— И закон как-бы-вы-его-ни-назвали, — услужливо добавил Гилари.

— И биномиальную теорему радиоэлектричества, — вступила Присцилла, не отрывавшая взгляда от скатерти.

— Вы все могли бы помолчать, — сказала тетушка Паддикет с внезапной решительностью, — и послушать меня. Я возвращаюсь домой в конце этой недели. После того как прибуду в Лонгер, я вызову Кеслэйка, чтобы он оформил мое завещание.

Она обвела столовую глазами, чтобы проверить, какой эффект оказали ее слова. Присутствующие взирали на тетушку, и, глядя на выражения их лиц, Присцилла с трудом подавила желание хихикнуть.

— Чтобы оформить мое завещание, — повторила миссис Паддикет, по очереди рассматривая каждого члена семьи. — Бо́льшую часть недвижимости и почти все личное состояние я намереваюсь оставить одному из своих внучатых племянников.

— И кому же? — спросил Фрэнсис, который был не в состоянии придумать что-то более уместное, но чувствовал — для поддержания драматического напряжения нужна реплика от кого-то еще, кроме тетушки Паддикет.

Старая леди зловеще взглянула на него.

— Тому, кого первым выберут защищать честь Англии в этих видах спорта, о которых вы так много говорили, — заявила она. — Я должна упомянуть, что три девушки…

— Три? — уточнил Гилари.

— Определенно. Твоя сестра Присцилла, Селия Браун-Дженкинс и Амарис Кауз.

— А, Селия и Амарис, — кивнул Мальпас. — Я смутно припоминаю их. Селия была прекрасным ребенком, а Амарис — чем-то весьма странным в очках и кудряшках.

— Может, мне все же позволят продолжить и не будут постоянно перебивать? Три девушки получат по сто фунтов каждая вне зависимости от их достижений. — Миссис Паддикет презрительно взглянула на довольно красивое, хотя и увядшее лицо Элизабет Йеомонд, браку которой с Годфри она так яростно противостояла, и ее позиция, выраженная очень ядовито, вызвала незабываемую реакцию со стороны жениха. — И их манер, — заявила она и посмотрела на Присциллу, которая отвернулась и уже не сдерживала смеха, — или их поведения.

Все присутствующие знали, что упоминание поведения было сделано из-за Амарис Кауз, которая в возрасте двадцати одного года сбежала из городка Уэлин-Гарден, приятного, тихого и спокойного, в отвратительный лондонский Блумсбери. Там, вызывающе опровергая предсказания семейных пророков, к числу которых относилась и сама тетушка Паддикет, Амарис продолжала наслаждаться жизнью среди художников всецело развязным — по мнению ее ближайших и (предположительно) самых дорогих людей, — раздражающим и успешным образом.

— Сто фунтов? — спросила Присцилла, могучим напряжением воли справившаяся с игривым настроением. — Вы очень добры, тетушка. Я бы купила…

— Новые вечерние платья и the dansant[1], — произнес ее нераскаявшийся брат Гилари, пряча улыбку за ладонью. — Веселее, сестра, — добавил он шепотом. — Злобная старая кошка.

Тетушка Паддикет взглянула на него с раздражением — порой ее слух был необычайно острым.

— Конечно, если ты вдруг станешь наследником моего состояния, племянник, — заметила она тоном, который намекал, что подобное событие воспринимается как маловероятное, — то ты будешь иметь полную свободу передать что угодно из имущества сестре. Я далека от того, чтобы комментировать твою предполагаемую щедрость.

Подталкиваемое невозмутимым Годфри Йеомондом кресло с богатой родственницей покинуло столовую. Миссис Йеомонд, улыбаясь обычной, никогда не меняющейся вялой улыбкой, двинулась следом. Остальные члены семьи остались сидеть с отвисшими челюстями.

Слово взял Мальпас.

— Будь я проклят! — воскликнул он, и другие мрачно кивнули.

— Старческое слабоумие, — вздохнул Фрэнсис, качая головой. — Бедная старая дама.

— Разумеется, она не могла говорить всерьез, — буркнул Гилари. — Международные соревнования! Боже!

Присцилла снова начала смеяться.

— Ну и кто будет отдуваться теперь? — спросила она, проявляя сестринское благородство.

Мальпас Йеомонд перечитал письмо тетушки Паддикет в четвертый раз.

— Она определенно проработала все очень тщательно, — сказал он. — Мне прыжок в высоту, Фрэнку — в длину, Гилари — диск, ее приемному внуку — копье, Браун-Дженкинсу прыжок с шестом, а Каузу — ядро.

— И что мы будем делать? — спросил Гилари.

— Мы вполне можем отправиться туда, как она предлагает, и посмотреть, в чем смысл, — произнес Фрэнсис. — Я полагаю, что Браун-Дженкинсы и Каузы тоже приедут.

— Не представляю, что заставило Мэри выйти замуж за типа с фамилией Браун-Дженкинс, — усмехнулся Годфри Йеомонд.

Семейство сидело за обеденным столом в первый вторник апреля.

— Почему бы ему не быть мужчиной, оставить себе Дженкинса, а Брауна отложить? — продолжил он, с хмурым выражением лица разглядывая содержимое своего винного бокала.

Кроткая миссис Йеомонд, единственный человек за столом, обращавший внимание на реплики своего мужа, покачала головой.

— Или он, конечно, мог отложить Дженкинса и остановиться на Брауне, дорогой, — заметила она.

— Я бы хотел, чтобы ты, отец, написал и тем и другим и выяснил, что они собираются делать, — сказал Фрэнсис. — Мы не намерены тащиться в Гемпшир и потеть там, изображая идиотов, если Браун-Дженкинсы и Каузы не присоединятся.

— Следовало бы держать старую даму в доме, — мрачно буркнул Мальпас.

— Хорошо, я поеду и всех повидаю, — кивнул Годфри, решив наконец, что в портвейне нет яда. — Всегда лучше говорить лицом к лицу. Отправлюсь прямо завтра. Так лучше. Они живут менее чем в двадцати милях друг от друга, а обиталище Дженкинсов чуть дальше тридцати миль от нас, так что я смогу заехать ко всем в один день, если не проводить в каждом доме слишком много времени.

— Я полагаю, — уныло протянул Мальпас, — если другие люди захотят участвовать в этом чертовом тупом замысле, то и нам придется лезть в ту же бочку.

— Смотри на проблему иначе, мой мальчик, — отозвался его отец. — Это исключительно вопрос того, какая ветвь семьи унаследует около половины миллиона фунтов.

— Я бы не сказал, что так уж страстно желаю эти деньги, — задумчиво произнес Фрэнсис. — Но мне бы очень не понравилось отступить, чтобы дать дорогу Дику Каузу. Помню его — робкий червяк. Имел наглость хвастаться своими успехами в школе. И совсем тощий, ха!

— А племя Браун-Дженкинсов сплошь из невежд, — заявил Гилари. — А почему бы нам не отправиться туда? Вполне неплохие каникулы. Возьмем мотороллеры, будем гулять, и я осмелюсь предположить, что там может быть нормальная площадка для крикета, если знать, где ее искать. Хотелось бы понять, на какой срок мы там застрянем?