Призыв был подхвачен с удовольствием. Он эхом разнесся по

тренировочному плацу и поднялся в ветреное небо оглушительным потоком

звуков, который, казалось, бросал вызов самим богам. — РИИ! ПОБЕДИТЕЛЬ! РИМ! ПОБЕДИ-ТЕЛЬ!

Германик наблюдал за происходящим с довольным выражением лица, и Тулл подумал: «Он умный». Слова Германика были идеально подобраны.

Преданность солдат ему возрастет после вручения наград за отвагу, за

которыми последует большая порция вина. Он не сможет сделать ничего

плохого в течении нескольких месяцев.

Первыми были удостоены чести старшие офицеры. Цецине, ветерану-командующему войсками в низовьях Ренуса, который этим летом вывел

четыре легиона из страшной засады по дороге домой, вручили полное

облачение триумфального полководца. Радость Цецины была очевидной, когда Германик вручил ему золотой лавровый венок, жезл из слоновой кости, вышитую тунику и пурпурную тогу. Таким же образом был признан и

Апроний, один из легатов. К неудовольствию Тулла, Туберон, недавно

назначенный легатом Пятого легиона, был награжден золотым венком.

Хотя солдаты приветствовали более старших офицеров, их реакция

была гораздо громче в адрес следующей группы отличившихся, центурионов

и младших офицеров. Тулл с одобрением наблюдал, как Германик вызвал

вперед более дюжины воинов и наградил их фалерами – золотыми или

серебряными украшениями в виде дисков, которые носят на перевязи, – или

кольчугами из тех же драгоценных металлов. После того, как были отданы

почести последнему человеку, Германик сделал паузу.

Повисла выжидательная тишина. «Пришло время признать самых

доблестных легионеров и солдат из вспомогательных войск» — подумал

Тулл, глядя на полные энтузиазма лица своих людей.

— Прежде чем я упомяну вас, храбрые солдаты Рима, — объявил

Германик под возбужденные крики, — я должен обратится к еще одному

офицеру. — Он снова остановился. На этот раз воцарилась полная тишина, и

единственным звуком был лишь воющий ветер.

Эта награда – отдельная от наград, присуждаемых центурионам, –

нарушала обычный протокол. Заинтригованный, Тулл слушал вместе со

всеми.

— Луций Коминий Тулл старший центурион Седьмой когорты Пятого

легиона, представьтесь! — Крик Германика прогремел над тренировочным

плацом.

13

Ошеломленный, Тулл подумал, не ослышался ли он. Однако он

чувствовал, как пристальные взгляды его солдат впиваются в него, и слышал

их восхищенное бормотание. «Черт» — подумал он. «Я не выдумываю это».

Прошло полдюжины ударов сердца. На возвышении, шагах в двухстах от

него, ждал Германик.

— Лучше поднимитесь туда, господин, — прошипел Пизон Туллу.

Он резко вернулся к настоящему. Смущенный и уже обеспокоенный

тем, что его задержка может оскорбить Германика, он шагнул вперед.

Выпрямив спину, с бурлящими внутренностями, Тулл двинулся к помосту, ощущая на себе тяжесть тысяч человеческих взглядов.

На расстоянии десяти шагов Тулл вытянулся по стойке смирно, устремив взгляд на живот Германика. — Старший центурион Тулл, Седьмая

когорта, Пятый легион, господин! — воскликнул он.

Стояние на помосте подчеркивало большой рост полководца – он

возвышался над Туллом. — Ты не торопился, старший центурион, —

нахмурившись, сказал Германик.

— Да, господин, — запнулся Тулл. — Я был удивлен, когда меня

вызвали. Мои извинения.

Губы Германика дрогнули. — Извинения приняты.

Он думает, что это забавно, понял Тулл, не зная, испытывать

облегчение или раздражение.

Выражение лица Германика снова стало официальным. — Солдаты

Рима! — крикнул он. — Старший центурион Тулл – человек, известный

многим из вас. Офицер-ветеран, он служил империи более трех десятилетий.

Еще шесть лет назад он служил в Восемнадцатом легионе. Когда этот легион

и два других постигла катастрофа в Тевтобургском лесу, почти все солдаты

под командованием Вара пали или попали в плен к врагу. Но не Тулл.

Подобно героям древности, он сражался несколько дней, хотя казалось, что

боги желали смерти каждому римлянину в этом проклятом месте. Менее

сотни человек избежали резни, большинство из них по одному и по двое.

Тулл вывел в безопасное место пятнадцать человек. Пятнадцать! Легионеры, чья честь не пострадала, которые выжили, чтобы сражаться в другой раз!

Раздались новые одобрительные возгласы.

Смущенный больше, чем когда-либо, надежда Тулла на то, что с

Германиком покончено, рухнула, когда полководец перевел дыхание.

— Старший центурион Тулл и его люди остались верными в трудные