Находясь на грани суицида, девушка нашла спасение в работе, отдавая свою любовь животным, которые проявляли свою любовь в ответ. Пусть даже это и был самообман, ведь животные приходили просто ради еды, и безопасного места. Но ей нравилось пребывать в этом обмане. Нравилось представлять, будто животные «любят» её просто за то, что она есть, а не за то, что она кормит их и предоставляет место для ночлега.

Ближе к утру кот тихо выбрался из под её ладоней, стараясь не разбудить. Запрыгнув в проём открытой форточки, он повернул голову, и на прощание взглянул на девушку. Она скрутилась на кухонном диванчике, и пребывала в мире грёз, блуждая по лабиринтам своего разума.

Ему было немного жаль покидать её, она была хорошей девушкой, и просто хотела искренней, настоящей любви. Наверное, как и все люди. Да и кормила она его хорошо, ему нравились эти уютные вечера в её квартире. Но ему нужно было двигаться дальше, в своём, известном только ему самому, кошачьем пути.

Люди не понимали слов кота, поэтому, навсегда покидая тёплую кухню, он надеялся лишь на то, что девушка сама однажды придёт к тем выводам, и к тем мыслям, которыми кот не в состоянии был поделиться с ней. Даже при всём желании.

Напоследок он хотел бы сказать ей, что постоянный поиск любви никогда не приведёт её к счастью. Что искать любовь извне бессмысленно. Так же, как и искать того, кто постоянно будет любить тебя. И что если уж веришь в любовь, то верь хотя бы в ту самую, «безусловную любовь», которая идёт из тебя самой, словно бесконечный, неиссякаемый источник внутреннего наслаждения. И тогда, возможно, встретишь в своём пути такой же источник. А возможно и нет. Вселенная — та ещё сука.

***

Колеоптера

Нимок никогда в своей жизни не видел чего-то другого, кроме мутной воды, окружающей всё пространство вокруг. Мутные, тёмные воды Свана, чёрная, непроглядна тьма вместо неба — вот и всё, что было тем миром, той вселенной, в которой он жил. Вместе с миллиардами других таких же, как и он сам.

Они гордо называли себя — колеоптера, хотя, по правде сказать, Нимок считал себя всего лишь букашкой, обычным жуком. Что толку от красивого названия, когда вся твоя жизнь, это барахтанье в грязной воде?

Единственным источником света в этом мире были сами жуки. Быть может поэтому они так стремились собираться в стайки и жаться друг к другу, ведь это позволяло освещать пространство ещё сильней, и помогало вылавливать в воде добычу для пропитания. Правда довольно часто, из-за жуткой давки, жуки топили в воде друг друга, навеки погружаясь в непроглядные глубины. Иногда это происходило случайно, при борьбе за очередной «жирный» кусочек, а иногда намеренно. Ещё бывало, что стайки жуков начинали враждовать между собой, особенно в местах, где находилось относительно много пищи. И тогда под воду, навсегда, погружались сотни и тысячи жуков, в последний раз освещая тёмные воды угасающими огоньками своих тел.

Никто из жуков никогда не возвращался из глубин, если погружался под воду на слишком долгое время, или слишком глубоко. Что ждало жука после «погружения» — этого никто не знал наверняка. Одни верили в то, что где-то там, в глубине, их ждёт вечная жизнь, полная пропитания и безмятежности. Другие верили, что в глубине нет ничего, кроме забвения. Третьи верили в иллюзорность всего этого мира, и поэтому уверяли, что можно просто наслаждаться каждым мгновением пребывания в воде, и не думать ни о чём, потому что всё это бессмысленно и не важно. Но при этом они пожирали свою еду с таким же усердием, как и все остальные, хоть и считали эту пищу «иллюзорной», и тряслись над своим «иллюзорным» телом вполне всерьёз, особенно в критические и опасные для жизни моменты.

В черноту неба практически никто из жуков не смотрел. Там всё равно ничего не было видно, к тому же их, постоянно мокрые, крылья, позволяли отрываться от поверхности воды лишь на короткое время. И эти секунды они тратили на то, чтобы получить короткое превосходство над другими жуками, в непрерывной борьбе за очередной кусочек водорослей.

— Что если каким-то образом можно просушить крылья полностью? Тогда можно попробовать подняться выше, — однажды в беседе задал вопрос Нимок одному из своих знакомых жуков.

— Ну, во-первых, — скучающим тоном ответил жук. — Во-первых, даже если бы такой способ существовал, то кто-нибудь давно уже использовал бы его для более продуктивных целей. А во-вторых, хватит уже тебе летать в облаках, Нимок. Твои фантазии не наполнят твой желудок.

— Облака? — удивился Нимок. — Что это такое?

— А, понятия не имею. Просто такое древнее выражение, — поморщился жук, понимая, что Нимок не собирается думать о чём-то более насущном. — Мой дед любил говорить: Если будешь витать в облаках…

— Но ты сказал «летать», а не «витать», — перебил его Нимок. — Как это связано с полётом и небом?

Жук вздохнул, этот пустой разговор ему уже порядком наскучил:

— Займись лучше делом наконец. А мне пора.

Неспешно перебирая лапками в воде, чтобы держаться на плаву, Нимок наблюдал за удаляющейся фигурой жука. Синеватое свечение тела отражалось от поверхности воды, и создавалась иллюзия, будто жука сопровождали его маленькие, светящиеся двойники.

Нимок не стал следовать за жуком к остальным членам стаи. Несмотря на усталость и уже ощутимое чувство голода, он решил всё же побыть вдали от основной, светящейся, массы, и поразмыслить о своих крыльях. Впрочем, думал о крыльях он уже и так довольно давно и много, поэтому нужно было попытаться что-то предпринять, чтобы хоть немного продвинуться в этом вопросе.

Он осторожно приоткрыл свои хитиновые пластины, и вода моментально наполнила внутренне пространство, окончательно смачивая и без того влажные крылья. Нимок делал это уже много раз, каждый раз пытаясь изменять последовательность действий, но результат всегда был один и тот же. Переполненный досадой и злостью от очередной неудачной попытки, он полностью высвободил намокшие крылья и со всей силы привёл их в движение. Но вместо того, чтобы взмыть высоко над водой, он накренился набок, и его потащило под воду. Ослеплённый яростью, Нимок, с огромным усилием, всё же смог взять себя в руки и спрятать крылья обратно, не позволяя им окончательно повредиться под водой. В какой-то момент его посетила мысль плюнуть на все эти мучения, расслабить тело, и просто позволить воде утащить себя в тёмные глубины.

«Рано или поздно это всё равно случится с каждым из нас», —