«Женятся-то на всяких… Но то ли тебе нужно?»

«О чем ты?»

«Тебе нужно, чтобы на твой палец надели кольцо? И это — предел твоих мечтаний?»

Подумав, Дина ответила:

«Нет. Думаю, что не это».

«А что же?»

Дина снова задумалась.

«Я хочу любить и быть любимой».

«То-то, — сказал Внутренний Голос. — Только иногда «выйти замуж» вовсе не означает «любить и быть любимой». И наоборот: взаимная любовь не всегда предполагает замужество».

«Правда?..» — удивилась Дина.

Как и любая девушка, Дина, конечно, задумывалась о любви и счастье, о семье, которая когда-нибудь у нее тоже будет. Она примеряла себе в мужья некоторых парней — только тех, разумеется, к кому она испытывала симпатию.

Вот Сережа, сын тети Альбины, маминой подруги. Он старше Дины на четыре года, и знакомы они с самого детства…

* * *

Лет в пять Дина поняла, что любит Сережу. Поняла по невыразимой радости, которая переполняла ее, стоило лишь услышать от мамы имя тети Альбины. Обсуждение планов, связанных с тетей Альбиной, означало, что Дина увидится с Сережей. А радость и означала, что это — любовь. Какая же любовь без радости?!

Сережа был с ней добр и мил, покровительствовал ей с высоты своего возраста и жизненного опыта — ведь он был уже школьником и так много знал. Сережа водил Дину в кино, держа за руку. В буфете кинотеатра он покупал ей газировку с ярко-желтым густым сиропом, слоеный — обязательно самый румяный — язычок, посыпанный крупными сахаринками, а потом вытирал носовым платочком ее губы и отряхивал крошки с воротничка платья. Иногда Сережа читал Дине свои любимые книжки — и это были самые сладостные часы их общения. Дина неотрывно следила за губами Сережи, зачастую даже не понимая, о чем говорилось в книжке, но это было и не важно: не ради же чьих-то — пусть и увлекательных — приключений сидит она здесь, рядом с любимым Сережей!

Но однажды тетя Альбина вышла замуж и уехала далеко, на Камчатку, забрав с собой Сережу. Дина долго горевала и писала ему печатными буквами длинные письма. Одно из них несколько лет тому назад прислала маме тетя Альбина — на память.

Дина читала его и смеялась сквозь слезы:

«здраствуй сирежа. сиводня я хадила в кено. на читыри чиса. кено была очинь харошае. мне панравелась очинь. как ты жевеш? какое кено ты сматрел? я па тибе очинь скучаю, цылую тибя. твая дина».

Каждое слово было написано карандашом другого цвета, и письмо рябило неровными буквами и радужным разноцветьем.

Потом они встретились на море, в Анапе, и Дина поняла, что Сережа — это на всю жизнь.

Но в четвертом классе совершенно неожиданно для себя Дина полюбила мальчика по имени Вова Гладштейн, который появился в их классе посреди учебного года, а потом точно так же, посреди следующего года, исчез. «Отца перевели» — такова была причина подобных приездов и отъездов школьников в Динином классе, в Дининой школе, в Динином городе. Вова уехал, и в душе образовалась гулкая пустота. Тогда Дина вспомнила Сережу, и сердце ее снова вернулось к нему. Но ненадолго…

В восьмом она снова влюбилась. Во второгодника Валерку Ревякина, который слыл грозой школы и слезами учителей. Почему он отнесся к Дине как когда-то Сережа?.. Он опекал и охранял ее, хотя особой нужды в этом не было, и Дине нравилась его трогательная забота. С ним было интересно: он рассказывал Дине разные истории из своей жизни, от которых кровь стыла в жилах и половина которых, как потом решила Дина, были или выдумкой, или вовсе не Валеркиными историями. Потом и он куда-то уехал, окончив девятый класс. Дина помнит их прощание: свои слезы, которых не смогла сдержать, его поцелуй в губы, который она так долго потом помнила. «Мы уезжаем очень далеко, в другую страну, — сказал Валера Дине, взяв с нее клятву похоронить в себе эту тайну, — я не смогу писать тебе».

И Дина стала снова писать Сереже. Потом переписка с Сережей как-то сама собой угасла и возобновилась, только когда Дина, уже учась в институте, получила от него приглашение на свадьбу. Она, конечно, не поехала — слишком далеко и дорого. Да и некогда: сессия, экзамены. Но написала большое теплое письмо, и потом они изредка обменивались новостями и фотокарточками.

С тех пор Сережа уже успел развестись и жениться больше не собирался — так он писал Дине. Вот Дина и думала иногда о том, что они могут встретиться когда-нибудь, их давняя теплая дружба может перейти в любовь, а там… То есть она знала, что семья начинается с любви. Стало быть, рядом должен быть любимый. А любимый — это навсегда. Мамин опыт она не брала в расчет. Маме просто не повезло по каким-то непонятным причинам.

* * *

Когда-то Дина — еще совсем маленькая — спросила маму:

— Мама, а почему у нас нет папы?

Мама ответила очень спокойно:

— Наш папа умер. Больше никогда не спрашивай меня о нем, это меня очень расстраивает.

Дина не хотела расстраивать маму и больше никогда не задавала ей вопросов о папе. А друзьям-приятелям по двору и детсаду, спрашивающим ее: где твой отец? — отвечала словами мамы.

Потом мама привела в дом мужчину и сказала Дине:

— Это дядя Толя. Он теперь будет жить с нами.

Дина очень обрадовалась и спросила:

— А можно я буду звать его папой?

Тут обрадовался дядя Толя и сказал:

— Конечно, Диночка, зови меня папой. Сначала все было замечательно: они втроем ходили в кино, в зоосад и на лыжах. Дина гордилась папой и радовалась за маму — мама много смеялась и красиво, нарядно одевалась. Потом дядя Толя стал куда-то пропадать на несколько дней, мама ходила заплаканная и непричесанная, Дине она говорила, что больна, простыла и что дядя Толя уехал в командировку.

— Не дядя Толя, а папа, — поправляла Дина маму.

Мама смотрела на Дину каким-то странным взглядом, ничего не отвечала, уходила в кухню или в спальню и закрывалась там надолго.

Однажды Дина, придя из школы, застала маму в слезах, а па… дядю Толю кричащим на маму и тоже со слезами на глазах. Он держал в руке кухонное полотенце и то и дело вытирал им глаза.

— А под другими лежать — это тоже не считается?! — кричал он.

Он повторил это два или три раза, поэтому Дина и запомнила его слова на всю жизнь. Смысла этих слов она не понимала.

Еще она запомнила, что в квартире с тех пор надолго застряла какая-то непонятная, гнетущая, давящая атмосфера. Словно из каждого угла, из-за каждой шторы вот-вот может раздаться крик дяди Толи. Оставаясь дома одна, Дина пыталась проветривать квартиру, она открывала настежь форточки и окна, она даже брызгала в воздух мамиными духами или одеколоном дяди Толи, но ничего не помогало: ощущение боли, обиды, слез и разрушенного счастья застряло в квартире неподъемным камнем. Все реже мама смеялась, все реже дядя Толя водил всех в кино или в зоосад, а когда однажды он долго-долго не возвращался домой, мама сказала, что он уехал.