Буду откровенен. Аналогичный диалог с комендантским патрулем на улицах Москвы, как правило, носил не такой уж светский характер. Начальник патруля уж точно знал, с кем имеет дело, и лишал меня на месяц увольнения в город именно за то, что на моих плечах были не узенькие матерчатые курсантские погоны со скромными артиллерийскими эмблемками, а доморощенное произведение искусства из инкрустированной фольги, черного бархата и эмблем в виде зловещих крабов.

А гордый, таинственный красавец военный в Доме офицеров и трясущийся перед патрулем злостный нарушитель устава и формы одежды — это я, воспитанник 4-го взвода 3-й батареи 2-го Московского артиллерийского подготовительного училища.

Так уж у нас принято, что все новшества на Руси начинаются со времен Петра Первого. Именно по его указу в 1701 году была образована школа математико-навигацких наук, где учились солдатские дети и сироты. А уже в 1732 году в России были созданы первые кадетские корпуса, где наряду с другими науками дворянские дети 13–18 лет осваивали и азы военного дела. За годы существования кадетских корпусов из их стен выходили не просто хорошо обученные и преданные своему Императору и Отечеству офицеры, но и высокообразованные представители своего поколения. Достаточно сказать, что в свое время кадетами были деятели просвещения елизаветинских времен П. И. Шувалов и А. П. Сумароков, полководец М. И. Кутузов, мореплаватель И. Ф. Крузенштерн, изобретатель знаменитой винтовки С. И. Мосин, генерал, герой Великой Отечественной войны Д. М. Карбышев. Кадетские корпуса были элитными для своего времени военными учебными заведениями, они являлись оплотом для монархии и существующего строя. И именно поэтому кадеты составляли основной костяк Белой армии в годы Гражданской войны. И естественно, что после Октябрьской революции они были расформированы. Но прошло совсем немного времени, и в 1937 году юноши 8–10-х классов пяти московских школ общеобразовательные предметы и военное дело изучают уже приближенно к программам военных училищ. В 1943 году открываются суворовские и нахимовские училища. Кстати, инициатором их образования выступил потомственный военный, выпускник кадетского корпуса, граф, камер-паж императрицы, а в советские времена генерал-лейтенант А. А. Игнатьев! И что самое интересное, в основу построения вновь образованных военных спецшкол были положены основные принципы организации кадетских корпусов! Только вот жили «советские кадеты» у себя дома. Форму носили военного образца, близкую к офицерской. А уже в 1946 году все военные спецшколы с артиллерийским уклоном были преобразованы в артиллерийские подготовительные училища. Всего таких училищ было образовано около десяти: в Москве, Ленинграде, Киеве, Харькове. В Москве было два училища: 1-е Московское артиллерийское подготовительное училище, что в Богородском (1-е МАПУ) и 2-е Московское артиллерийское подготовительное училище на Велозаводской улице (2-е МАПУ).

Да! Жизнь воспитанника училища, мягко говоря, отличалась от вольной жизни ученика авиационной спецшколы! Если будущий авиатор мог каждый день очаровывать своими голубыми погонами местных девчонок, то будущий артиллерист это мог сделать только один раз в неделю. И то если заслужит увольнение! Ведь мы-то были на казарменном положении! И это здесь же, в Москве, где твой дом, семья, мамины заботы и где твои друзья и подруги абсолютно свободны и могут встречаться когда угодно и с кем угодно. Согласитесь, что для нас, жителей Москвы, это было тяжелое испытание! Иногородним было проще, но и для них казарма не была райским уголком.

О трех годах жизни и учебы в казарме, когда на одном этаже типового школьного здания круглые сутки под неусыпным оком офицеров-воспитателей находятся 112 молодых парней, можно было бы написать отдельную книгу. Вот, к примеру, инфраструктура нашего третьего этажа: четыре, по числу учебных взводов, класса, в трех комнатах наши спальни, где тесно в ряд стоят двухъярусные койки, комната для офицеров и преподавателей, в одной комнате жил и постоянно репетировал училищный духовой оркестр и, что совсем уж непонятно, в одной маленькой комнатке на этом же этаже проживала семья из трех человек, никакого отношения к училищу не имеющая. Веселенькая компания на 24 часа в сутки!

Память до сих пор хранит отдельные, наиболее запомнившиеся моменты и детали нашей трудной, но все же интересной жизни в стенах МАПУ.

Надо сказать, что даже когда мы уже выпускались из училища, многим из нас не было еще и 18 лет, то есть мы не попадали по нашим законам под призывной возраст и, естественно, проходя учебу и службу (а это действительно была настоящая воинская служба!) в подготовительном училище, воинскую присягу мы не принимали. Но за эти три допризывных года каждый из нас столько познал в воинской жизни, столько вобрал в себя нужного, полезного, что этого мне хватило на все последующие годы кадровой службы в армии.

Мы, молодые ребята, собранные войной со всех концов нашей земли, конечно же, были разные и по уровню своего развития, школьным знаниям и жизненному опыту, по отношению к учебе, да и сразу же после выпуска мы пошли разными путями. Но все последующие годы и десятилетия нас объединяли общие для всех нас качества и черты характера. Это, прежде всего, высокое чувство воинского товарищества и взаимопомощи (жизнь подтвердила, что это не просто громкие слова!), мы научились ответственно относиться к порученному делу, бывшего воспитанника всегда можно отличить по аккуратно подогнанной офицерской форме, по подтянутой, спортивной фигуре, по уважительному отношению к окружающим, особенно к женщине. И самое удивительное, что такие воинские атрибуты, как «долг», «дисциплина», «команда», «строй», «подъем», «утренняя зарядка», «отбой» были для нас повседневной, каждодневной действительностью и даже жизненной необходимостью. Вот один лишь пример. Есть такой воинский ритуал — вечерняя поверка. У нас она проходила следующим образом. Вся батарея, а это более ста человек, выстраивалась повзводно в коридоре нашего здания. И я, такой же школьник, как и все остальные мои одноклассники, но наделенный званием «вице-старшина», скомандовав зычным старшинским голосом «Смирно!», начинаю перекличку. И что меня удивляло еще тогда и поражает до сих пор, так это отношение моих товарищей к этой процедуре. На протяжении всей поверки все сто человек стоят не шелохнувшись, по стойке «смирно», и с замиранием сердца ждут, когда я торжественно прочитаю (а я обязан читать по списку, хотя все фамилии воспитанников нашей батареи я давно знал наизусть): «Воспитанник Дождев!» — «Я!!!» — бодро, звонко откликался мой друг Виталька Дождев. И так каждый, стоящий в строю, ждет с нетерпением этой минуты, чтобы на одном выдохе подать свой голос. А «Я» — это значит, что воспитанник жив, из училища не сбежал, а с нетерпением ждет окончания поверки, чтобы забраться на второй этаж двухъярусной койки и с чувством выполненного долга отойти ко сну. И так ведь каждый день, включая праздники и воскресенья! Невольно напрашивается аналогия с нашей сегодняшней действительностью. Интересно, смог бы директор школы построить поклассно в коридоре школы учеников 9-х или 10-х классов и попросить их молча выслушать в течение нескольких минут какое-либо объявление. По-моему, при сегодняшних нравах это утопия. А я до сих пор понять не могу, что заставляло сотню мальчишек, среди которых не все имели «5» по поведению, стоять в едином, монолитном строю и, не шелохнувшись, с напряжением ждать, когда назовут твою фамилию. Наверное, это и есть чувство воинского долга, которое нельзя описать словами, а надо воспринять всем своим существом и прочувствовать всеми фибрами своей души! В общем, силен оказался заложенный в нас кадетский дух!