молодёжной сборной и в принципе могли считаться моими конкурентами за место в составе.

Правда, только в теории. Что из себя представлял Левандраускас, я примерно представлял по игре с «Жальгирисом». Там он вышел на замену в конце матча и, мягко говоря, не впечатлил. Как по мне, это игрок, который практически наверняка не станет основным нападающим своей команды. Он скорее всего даже хоть сколько-то значительный вклад в игру «Жальгириса» не сможет вносить. Само собой, речь шла о положительном вкладе.

Два других форварда, Петров и Русяев, были посильнее, особенно Петров, который на первой тренировке показался мне достаточно быстрым и техничным. Русяев попроще, но и он в принципе может вырасти в неплохого игрока.

Конечно, в основу «Спартака» он не пробьётся — при живых и здоровых Черенкове с Родионовым это невозможно для игрока его уровня, но выходить на замену или подменять из-за травм и жёлтых карточек — почему нет?

К команде попроще он наверняка смог бы получить куда больше игрового времени.

В общем, буквально на первой тренировке всем всё стало понятно: шестого именно я выйду на позиции центрального нападающего.

Мне она не очень нравилась, но что поделать — с решениями тренерского штаба не спорят.

На той же самой первой тренировке, кстати, произошёл очень интересный эпизод. Николаев разделил нас на две команды, и мы играли двусторонку на половину поля.

Всё абсолютно стандартно. Арбитром выступил Борис Игнатьев, еще один тренер сборной, и я попал в одну команду вместе с Русяевым.

И минуты через три после начала игры неточный пас спартаковца буквально загнал меня к угловому флажку. Чтобы не упустить мяч за пределы поля, мне пришлось хорошо так ускориться.

Но важно не это. Важно то, что я остановил мяч на линии, а потом с помощью «эластико» обыграл Билялова. Защитник «Пахтакора» оказался к этому финту совершенно не готов, и само собой, что я прошёл его очень легко.

И тут же раздался свисток Игнатьева.

— Так, все подошли к Сергееву, — сказал помощник Николаева. Валентин Александрович наблюдал за тренировкой от кромки поля и, когда Игнатьев остановил игру, тоже подошёл к игрокам.

— Что-то случилось, Борис Петрович? — спросил Николаев.

— Всё в порядке, Валентин Александрович, — ответил тот. — Увидел у Сергеева интересный финт. Слава, — обратился он ко мне, — это же не было случайным совпадением? Ты этот финт используешь и тренируешь?

— Да, всё верно, — ответил я, так как не видел смысла что-то скрывать. «Эластико» не весть какая штука, ничего сверхъестественного в нём нет.

— Повтори финт еще раз. Так, чтобы все видели. Мустафа, встань против него.

— Да, Борис Петрович, — с заметным акцентом ответил игрок «Пахтакора». — Давай, Торпедо, в этот раз у тебя ничего не получится.

— Ну, это мы еще посмотрим.

— Начинайте, — коротко сказал Игнатьев.

Билялов стоял напротив меня, слегка согнув колени и внимательно следя за мячом, который я лениво перекатывал перед собой.

Я начал медленно приближаться к нему, прокатывая мяч внешней стороной правой стопы. Билялов немного подался влево, пытаясь предугадать моё движение. Очень предсказуемо, Мустафа, очень. Мгновенно делаю обманное движение, будто собираюсь уйти влево, и резко перебрасываю мяч с внешней стороны стопы на внутреннюю.

Мяч словно прилип к моей ноге, когда я выполнял этот трюк. Мой оппонент дёрнулся влево, купившись на обманное движение, а я уже ушёл вправо, оставив его позади.

— Еще раз! — тут же раздался голос Николаева. — И всем смотреть на ноги Сергеева!

Ну, еще раз так еще раз. Этот финт у меня отработан до автоматизма, так что мне не трудно и повторить.

Что я и сделал. А потом еще. И еще. И еще.

Правда, столько раз издеваться над несчастным Биляловым мне не дали. Николаев услышал, как после второй демонстрации моего финта усмехнулся киевлянин Евсеев, и реакция главного тренера последовала незамедлительно.

— Евсеев, — а ты что там смеёшься? Давай, Вася, смени Билялова. Посмотрим, как ты с Сергеевым справишься.

Само собой, что и динамовец тоже остался с носом.

В итоге этот финт на себе попробовали буквально все защитники сборной. Притом не только в моём исполнении. По просьбе Николаева я показал его максимально медленно, вдобавок еще и объясняя каждое своё движение — как, зачем и почему я его сделал.

Сделал я это для того, чтобы остальные игроки атаки сборной могли попробовать повторить мой финт. Само собой, что получилось это далеко не у всех и не сразу. Но, допустим, тот же спартаковец Русяев в итоге смог изобразить нечто очень похожее.

Это было на самом деле даже интересно. При всех моих сложных чувствах к «Спартаку» я не мог не отдать этой команде должного. Она практически всегда считалась одной из самых, если не самой техничной в нашем чемпионате. Притом что в советском, что в российском.

О чём говорить, если нынешний главный технарь советского футбола, Фёдор Черенков, играл как раз за красно-белых.

Это говорило о том, что Бесков и другие тренеры «Спартака» умели работать над техникой своих игроков. Русяев тому пример. Петров и Левандраускас добились куда меньшего прогресса в освоении «эластико».

И как бы это не вышло нам боком! Само собой, что я имею в виду не молодёжную сборную, а «Торпедо». Сейчас Миша освоит этот финт, потом покажет его Черенкову, и у того «эластико» наверняка будет проходить на стабильной основе, и он получит в свой арсенал еще один очень эффективный приём, и «Спартак» получит еще немного голов в свой актив.

А там, глядишь, «эластико» еще и назовут финтом Черенкова. Фёдор всё-таки один из самых популярных игроков страны и признанный технарь.

И если с первым я поделать ничего не мог, то смириться со вторым никак невозможно. Может быть, это глупое тщеславие, но надо, чтобы это был финт Сергеева!

А для этого необходимо первым положить в ворота соперников пару-тройку мячей после «эластико».

Претворять в жизнь этот план я решил уже в товарищеской игре с ГДР, а уж когда вернусь в «Торпедо», то постараюсь развернуться во всю ширь плеч.

С шириной плеч у меня, кстати, всё лучше и лучше. Ярослав и до моего вселения, назовём это так, был парнем не маленьким. А уж когда я активно начал работать над физической формой, то пошёл набор мышечной массы. Само собой, что я не собирался превратиться в качка — выносливость от этого пострадает так сильно, что все