К счастью, Николе удалось довольно быстро привести её в чувство. От пережитого потрясения и холода, бедняжка не могла вымолвить ни слова.

Никола быстро развёл костёр и заварил травяной настой. Он хорошо поднаторел в медицине и знал толк в лечебных растениях с самого детства, ещё от прабабки своей, известной королевской знахарки.

Только немного обогревшись у огня и выпив чашку бодрящего снадобья, девушка смогла сказать, что зовут её Аэлита, и шла она через реку в лес, чтобы отыскать цветок папоротника, который цветёт как раз в эту ночь, да поскользнулась на мокрых камнях и упала в глубокую заводь.

Только когда бедняжка отогрелась и окончательно пришла в себя, Теодор заметил, насколько же она красива и грациозна. По обращению её было видно, что и воспитание она получила самое утончённое.

Рыжие отблески огня плясали в больших, синих глазах девушки, длинные тёмные волосы, получив свободу, спадали на грудь блестящими кольцами, щёки разгорелись, а на пурпурных губах играла лёгкая улыбка.

Аэлита рассказала своим спасителям, что она младшая дочь знатного графа, у которого после смерти жены остались две дочери. Вот старшая сестра и подбила её идти в лес за цветком папоротника, для того, якобы, чтобы помочь вылечить их дорогого отца, здоровье которого подтачивает коварный недуг. Здесь девушка горестно вздохнула, и было заметно, что ей нелегко говорить. Однако после паузы, собралась с духом и продолжила:

— Служанка, которая должна была нас сопровождать, постучалась в мою комнату накануне вечером и предупредила, чтобы я не ходила. Она сообщила мне, что сестрица решила погубить меня, так как завидовала моей красоте и тому, что молодые люди сватаются ко мне, а не к ней.

Здесь бедная девушка снова тяжело перевела дыхание и робко взглянула на Теодора.

— Служанка эта, как и все прочие слуги в доме, всегда хорошо ко мне относилась, и я ценила в ней трудолюбие, заботу и доброту, но только мне никак не верилось, что родная сестра способна на такое. И я в гневе отослала её… К тому же, мой милый папенька так страдает, а ведь верно говорят, что цветок папоротника прогоняет любую хворь. В лес мы отправились вдвоём. Спустившись к реке, сестрица оказалась позади меня. Переходя реку по мокрым камням, я вдруг почувствовала резкий толчок в спину. Не удержавшись, я вскрикнула и упала в реку. Вынырнув, я лишь увидала, как сестра холодно обернулась, бросив на меня злой, прощальный взгляд и исчезла среди деревьев…

— И если бы не вы, — девушка уже не скрывала своего горячего, лучистого взгляда, обращённого к Теодору, — не сидеть мне сейчас у этого яркого огня и не говорить с вами…

Когда отец Аэлиты, старый граф, узнал о чудесном спасении своей любимой дочери, он и не знал, как благодарить Теодора и Николу. И когда друзья отказались от щедрого вознаграждения, граф воскликнул, что не принять его приглашения погостить в его замке они не могут, а он, со своей стороны, будет просить своего короля о представлении Теодора Прекрасного, а теперь и Отважного к рыцарскому ордену. Принц в знак согласия и признательности, милостиво кивнул золотоволосой головой.

О храбром поступке принца стало известно во всей стране. Его портрет красовался на королевской аллее героев, а заказать у него картину считали своей честью представители самых знатных фамилий. И несмотря на состояние здоровья и на то, что в это время граф всё ещё был занят поисками своей старшей дочери, которая так и не вернулась из лесу, он принял принца и его друга по истине с царской пышностью.

Аэлита, сгорая от любви к нашему принцу, не выдержав сердечных мук и его холодности, вопреки своим убеждениям и моральным принципам, написала однажды ночью Теодору пылкое, искреннее письмо, где признавалась ему в своих чувствах и отдавала себя на суд его чести.

Теодор не столько удивлённый, сколько опечаленный данным обстоятельством, как благородный человек, посчитал своим долгом объясниться с бедной девушкой и рассказать ей о том, что ищет свой идеал и что тогда только успокоится его неутомимое сердце, когда найдёт он ту единственную возлюбленную, в которой и заключается весь смысл и всё счастье его жизни.

Ничего не сказала на это Аэлита, только сделалась бледной, как ночное светило в полнолуние, да длинная, прозрачная слеза скатилась по нежной щеке.

После этого, оставаться долее в богатом, гостеприимном замке графа, было уже неудобно. И поэтому дождавшись, когда Никола приготовит для хозяина замка хороший запас снадобья, с помощью которого весьма успешно лечил его, и пожелав скорейшего выздоровления, а также успехов в поисках старшей дочери, в положительный исход которых не верил уже и сам отец, они отбыли восвояси.

Шло время… И вот уже незаметно, омываясь долгими, печальными слезами, подбиралась третья осень их путешествия. Время от времени Теодор рисовал картины, и когда им случалось проезжать через торговые площади, купцы и зажиточные крестьяне охотно покупали красивые пейзажи, яркие натюрморты и в особенности, мастерски исполненные картины чарующих красавиц, которые принц никак не мог перестать рисовать.

Когда это было возможно, они устраивались на ночлег прямо под открытым небом, а в холодное время года или если в пути их заставала непогода, останавливались на постоялых дворах, а то и натягивали поводья своих лошадей у ворот простых людей. И не было им никогда отказа, так как был принц ласков да приветлив, держал себя просто и ничем не выказывал своего высокородного происхождения. К тому же они считали своим долгом непременно отплатить за добро и за гостеприимство добрых хозяев. Никола рассказывал им о лечебных травах, которых за время путешествия набралась приличная коллекция, и бывало, что не раз помогал, если случалось, что в доме, куда их пускали на ночлег, кто-то болел.

Теодор рисовал на заказ или же по собственному почину портреты, учил хозяйских ребятишек изготавливать лук и стрелы, скакать на лошади без седла, а также бить без промаха прямо в цель.

Обычные миряне, которые и понятия не имели, какого высокого гостя принимают у себя, всё-таки чувствовали некую его особенность, отличность от себя, людям импонировала его красота, изящное обращение, остроумие, к тому же их восхищали его диковинные картины, а посему — слава бежала впереди Теодора.

И часто бывало