Джек помедлил.

– Прошу прощения, сестра, но…

Беатрис перебила его:

– Сестра Уайзтри настаивала, чтобы это сделал именно ты. Тот, кому она может доверять. Это письмо должно быть доставлено в нераспечатанном виде. – Монахиня, не сводя с мальчика взгляда, протянула ему конверт. – Нужно дождаться ответа. Сестра Уайзтри сказала, что его тоже нужно доставить обратно нетронутым. Это очень ответственное поручение, Джек.

Но Джек всё ещё медлил. Сестра Беатрис пожала плечами и убрала руку:

– Я так и сказала сестре Уайзтри, что ей не стоит доверять ребёнку такое задание. Она уверяла, что ты справишься, но вижу, что я оказалась права. Впрочем, как хочешь.

– Я сделаю это. – Язык Джека опередил его мысли. – Давайте письмо.

Он взял конверт из рук сестры Беатрис и молча удалился, а она торжествующе смотрела ему вслед.

Но её заслуги в этом не было. Джек решил сделать это по собственной воле, а не ради неё. Он сам управляет своей жизнью. И ни от кого не зависит.

Глава 3

Ава

Лондон, сентябрь 1858

До кладбища Боу Ава добиралась целый час под палящим солнцем. Обычно её радовала суета на улицах, но сегодня её восторг поутих. Даже перевернувшийся омнибус и его несчастные брыкающиеся лошади удостоились лишь беглого взгляда, хотя вокруг тут же собралась толпа зевак, дающих бесполезные советы. Может, это из-за слов Виолетты об исчезновениях? Или действительно, как говорят люди, комета насылала на Лондон проклятие?

Ава протянула лишние полпенса девочке, продающей букеты на Майлэнд. Девчушка поспешила убраться прочь с ликованием на лице, и Ава свернула в проулок, который вёл к кладбищу, мимо приюта. Она прошла через ворота, вдыхая знакомый запах свежевскопанной земли и влажной зелени, который она помнила с раннего детства, и по утоптанной тропинке дошла до могилы матери.

Ава склонилась над плитой, положила цветы, и в эту секунду она отчаянно пожелала не быть дочерью своей матери.

Она тут же раскаялась в своих мыслях. Её мать была святой женщиной, которая в кровь истёрла пальцы, работая портнихой, пока не случилась холера. Через несколько дней мама умерла мучительной, разъедающей изнутри смертью. Последним словом, которое она произнесла, было имя дочери.

Слёзы раскаяния выступили на глазах Авы, и она яростно заморгала, чтобы смахнуть их. Она наклонилась и провела пальцем по знакомым словам.

В память об Элси Джун Суинделтон

Любимой матери Авы и жене Билла

Ты навсегда в нашей памяти

1829–1848

Девочка прошептала:

– Прости, мама.

Ава отдала бы всё что угодно, чтобы вместо холодного камня почувствовать теплоту её рук, услышать её голос.

Хорошо, что мама не видела то создание, которому она подарила жизнь, – эту напыщенную, самовлюблённую девчонку, не знающую благородства и благодарности, которая не понимала, что все эти повседневные заботы и есть обычная жизнь женщины. Девочку, которая никак не хотела смириться с тем, что ей надо вести такую же жизнь, как и тысячи других девочек.

Но что поделать, если посвятить свою жизнь шитью и домашним заботам казалось глупостью.

Пока Ава стояла перед надгробием, внезапно почувствовала, как всё её тело содрогнулось. Раскат грома? От трескучего разряда в воздухе девочка покрылась гусиной кожей. В глазах зарябило от того, что вокруг замерцали яркие искорки. Должно быть, приближалась гроза и творила такое со светом. Трудно сказать наверняка.

Что-то со свистом пролетело мимо её головы, и Ава, вскрикнув, отпрыгнула в сторону. На соседнее надгробие уселся ястреб и насмешливо уставился на неё чёрными глазами-бусинками. Ава облегчённо выдохнула и отняла руки от груди. Ястреб! Нечасто их можно увидеть в самом центре Лондона. Может, он улетел из магазина, где можно купить любое животное, какое только вздумается, или из зверинца. Какой же он красавец – точёный изогнутый клюв и блестящие перья!

Раздался гулкий свист, и в грудь птицы впилась стрела. Ава в ужасе закричала, когда на неё посыпались обагрённые кровью перья. Ястреб окровавленным комком повалился на землю. Кто сотворил такое? Кладбище было священным местом, кому бы пришло в голову охотиться здесь?

Ава попятилась, машинально протягивая руку, чтобы опереться на знакомый камень, но рука ухватилась за пустоту. Должно быть, она просчиталась и отошла не туда. Ава обернулась в поисках могилы своей матери.

Но её там не было.

Кладбище исчезло. Ава стояла в мрачном густом лесу, и к ней приближалась высокая бледная фигура. На мужчине был кожаный плащ, а его лицо было покрыто листьями и колючками. Нет, это борода. При слабом свете глаза обманывали. Девочка не могла отвести взгляда от мужчины. Он был и человеком, и деревом одновременно – громадная фигура с яростно пылающими глазами. Его кожа отсвечивала в темноте.

Он уверенно шёл прямо на Аву, и она попятилась, в горле у неё пересохло. Он смотрел прямо на неё.

– Отойди от моих крыльев или я растопчу тебя, козявка!

Бледной рукой он отшвырнул Аву в сторону, как будто она было веточкой. Девочка споткнулась и упала, когда он вынул нож из кожаных ножен на боку и наклонился, чтобы подобрать птицу. Он держал её за кончик роскошных золотистых с тёмными крапинками крыльев, таких длинных, что даже ему приходилось высоко держать руку, чтобы поднять тело над землёй. Один взмах, второй. Отточенными движениями он отделил крылья от обременявшего их тела. Обезображенная птица упала на землю, и охотник поднял над головой свой трофей, и его лицо исказилось гримасой яростного торжества, пока он смотрел, как кровь стекает вниз.

– Я получу свои крылья, Малайка! – прорычал он.

Внутри Авы всё сжалось от ужаса. Мужчина улыбнулся чему-то прямо над её головой и прикрепил крылья к своему ремню. Теперь Аве было отчётливо видно, что его одеяние, которое она в полумраке приняла за плащ, на самом деле было юбкой из перьев. Они трепетали и шуршали на ходу. На некоторых ещё хорошо были видны совсем свежие розовые пятна, на других кровь запеклась и потемнела. На его поясе были только крылья – никаких тел, никакой плоти. Что же это за охотник? Каким безумцем надо быть, чтобы убивать птиц ради одних крыльев? Да любой уважающий себя мясник тут же утащил бы эту упитанную тушку в Лондон, чтобы продать страждущим толпам.

Его улыбка была ужасающей, а зубы – жёлтыми, как у хищника. Он вскинул вверх сжатый кулак, обнажая налитые мышцы и вздувшиеся вены на руке. Охотник круто развернулся на месте, взмахнув перьями, и направился в ту сторону, откуда пришёл.

Ава отрывисто дышала, страх и ужас мёртвой