– Рада встрече, – кивнула она, хотя по ее лицу сказать этого было нельзя. – Меня зовут Кэрол Блейк. Я хозяйка этого питомника. – Она с подозрением покосилась на коробку.

Эл неуверенно протянул ее женщине, постучав пальцем по крышке.

– Мы нашли его у реки. – Он подождал, пока Кэрол быстро заглянула внутрь. – Сегодня утром гуляли там с дочкой и увидели, как он валяется в траве. Сначала мы приняли его за горностая или ласку, но…

– Но как только пригляделись, то сразу поняли, что это выдра, – подала голос Фиби. – У горностаев и ласок не бывает таких пухлых очаровательных щечек.

– Мы понаблюдали за ним какое-то время, – продолжил Эл, – и вдруг он издал тоненький писк, совсем как мышка, будто звал кого-то, но ответа не последовало. Он что-то вынюхивал, возможно, искал своих родителей. Но рядом никого не было, а он выглядел таким маленьким и беспомощным. Мы подобрали его – он легко пошел на руки – и отнесли домой. А потом привезли сюда, потому что… Ну, мы подумали, что так будет правильно.

Губы Кэрол сжались в тонкую линию. Эл был уверен, что они делают доброе дело и женщина похвалит их за это. Что ж, очевидно, он ошибался. Еще он надеялся, что Кэрол предложит Фиби посмотреть на других выдр и его дочь прекрасно проведет время, пока он будет колесить по окрестностям, развозя посылки.

Вместо этого Кэрол спросила:

– Надеюсь, вы не давали ему молока?

– Нет, мы принесли его прямо сюда.

– Ну, уже что-то. У выдр непереносимость лактозы, так что, если бы вы напоили щенка молоком, ему пришлось бы очень несладко.

Из горла Фиби вырвался сдавленный стон.

– Подождите здесь, – молвила Кэрол и скрылась внутри.

Эл пробормотал себе под нос что-то про «черствый сухарь», стараясь не считать стремительно убегающие минуты.

Кэрол вернулась через минуту, в толстых кожаных перчатках, с кошачьей переноской и картой местности в руках. Жестом она велела открыть обувную коробку. Они и глазом не успели моргнуть, как Кэрол подхватила детеныша выдры за шкирку и переложила в переноску.

Она смерила их строгим взглядом.

– Вы не увидели рядом с ним взрослых и сразу решили, что малыш – сирота. Скорее всего, это не так. Куда более вероятно, что его мать находилась поблизости, пряталась в подлеске и ждала, когда вы уйдете.

– Ох, – удрученно протянула Фиби. – То есть мы все испортили?

– Поживем – увидим, – ответила Кэрол. – Самцы выдры ужасные отцы и перекладывают всю работу по воспитанию потомства на самок, но матери очень заботливы и внимательны. Я попросила Руперта подменить меня, – Эл предположил, что Кэрол говорила о своем муже, – а сама отнесу выдру туда, где вы ее подобрали, если вы сможете точно показать мне, где находится это место. Там я оставлю ее во временном вольере и понаблюдаю за ней. Если мать вернется, я сразу же отпущу малышку к ней, и с детенышем все будет в порядке. Если же в течение следующих двадцати четырех часов мать не объявится, я верну ее сюда, в питомник.

– Вы сказали «малышка». Это девочка? – поинтересовалась Фиби.

Кэрол пожала плечами:

– Трудно сказать, и сейчас я не собираюсь ее осматривать. Но на такие вещи у меня глаз наметанный. – Она развернула карту. – Покажите мне место. – Быстро отыскав на карте коттедж Хайер-Мид и ту самую поляну у берега реки, Фиби ткнула в нее пальцем. – Поеду туда прямо сейчас. Это недалеко от главной дороги.

Эл сунул руки в карманы.

– Раз уж вы направляетесь в ту сторону, не могли бы вы подбросить Фиби домой? Мне нужно доставить кучу посылок, а я уже страшно опаздываю.

– Ладно, – безразлично согласилась Кэрол.

– Можно мне вернуться с вами на поляну и тоже понаблюдать за матерью-выдрой? – попросила Фиби.

Кэрол покачала головой:

– Боюсь, что нет. Чем меньше рядом людей, тем лучше.

Фиби не стала спорить.

Поспешишь – людей насмешишь

Эл чувствовал себя виноватым, оставляя дочь в компании не самой дружелюбной на свете женщины. И все-таки, если Кэрол Блейк посвятила свою жизнь заботе о выдрах, это должно было говорить о ее порядочности, верно?

Он помахал им рукой, сдал назад и покинул территорию питомника. Вскоре он уже ехал по своему обычному маршруту. Он вел машину и тихонько насвистывал, радуясь, что Фиби проявила такой живой интерес к выдре, и надеясь, что, где бы та ни оказалась, она выживет. И что Кэрол будет держать их в курсе.

Он нажал на педаль газа. За окном замелькало кружево серо-золотых узоров, когда он промчался сквозь рощицу растущих вдоль обочины буков. Он снова выехал на открытое пространство, и в ветровое стекло ударил солнечный свет. По обе стороны дороги росли купырь, лютики и ковыль. На редких телеграфных проводах сидели и чирикали птицы – то ли ласточки, то ли стрижи. Он их вечно путал. Позже нужно будет расспросить Фиби, чем они отличаются. Она точно должна знать.

Маршрут Эла захватывал несколько отдаленных ферм и деревень. По его опыту, чем дольше ты ездил по одной и той же дороге, тем короче она становилась, но проселочные дороги Девона оставались упрямо длинными. И извилистыми. И очень, очень узкими. В первую неделю пребывания здесь он не мог надышаться деревенским воздухом, и ему до сих пор казалось, что если вдохнуть поглубже, проезжая мимо живой изгороди, ее запах защекочет его ноздри.

Он доставил комплект лошадиной экипировки в маленькое фермерское хозяйство и развез по трем деревням посылки поменьше. Эл выпрыгивал из машины, отдавал коробки и торопился снова сесть за руль, изо всех сил пытаясь наверстать упущенное время и не позволяя втягивать себя в досужие разговоры. Несколько раз ему пришлось сдавать назад, пропуская встречные автомобили и тракторы. У навигатора было своеобразное чувство юмора – все эти манипуляции как назло занимали гораздо больше времени, чем указывало проклятое приложение. К счастью, люди были добры к нему. И как будто даже рады его видеть. Все-таки он приходил не с пустыми руками.

Трудно было поверить, что ему действительно за это платят. Намного меньше, чем на предыдущей работе, которую пришлось оставить, но за последние годы его любовь к преподаванию математики сошла на нет.

Эл Фезерстоун считал себя молодым – остальные могли с этим не соглашаться. У него были мальчишеский нрав и роскошная густая шевелюра, в которой лишь изредка пробивалась седина. Но годы учительства давали о себе знать. Вдобавок ко всему на него свалилась куча административных обязанностей, а если что и приводило Эла