Кира вышла на след.

4. Дальше

А дальше было все, как в тумане. Отмахнувшись от что-то блеявшего Клопа, Кира выхватила у него ключи от любимого “Волка”, жетон от гостиничного номера и решительно выдвинулась навстречу судьбе. А судьба не заставила себя ждать. 

Темная улица, поворот и  высокая темная тень, скользнувшая на проезжую часть. Кира могла поклясться, что еще мгновение назад тут было пусто, а потом… будто воздух сгустился в ломкий длинный силуэт. Только чудо и немалый водительский опыт спасли незнакомца от смерти под колесами: девушка успела затормозить и своего стального коня повернуть, отчего тот начал стремительно падать, и все, что ей оставалось — это слететь кувырком на асфальт. Взвыв от боли в разбитом колене, Кира стремительно вскочила и побежала к тому ненормальному, что сломанной куклой валялся, выброшенный страшным ударом на тротуар. 

Быстро ощупала пострадавшего, тот застонал. Осторожно перевернула и даже подпрыгнула от увиденного.

Перед ней, весьма живописно раскинув руки и ноги, лежал незнакомец из бара. Тот самый, что от нее так резво сбежал. Что ж, далеко убежать у него не получилось.

Охота вышла удачной, даже если сама Кира планировала что-то иное.

— Эй! Ты жив там? — пискнула ему прямо в лицо. 

Незнакомец поморщился и прошептал очень тихо: 

— Не дыши на меня, псиной воняет. Сотрясение мозга... наверное. Я вампир. Так что можешь смело меня добивать.

— Сам ты вонючка! — девушка сморщила носик, тщательно отворачиваясь. — Ты же дохлый, откуда вообще сотрясение мозга? Если верить учебникам, должен покрыться трупными пятнами, орать “Бу-га-га”, хлопать перепончатыми крыльями и чувствовать себя совершенно здоровым!

Вечно ей не везло на мужчин. В кои-то веки к ее ногам (ну ладно, под колеса) падает интересный экземпляр, да и тот оказывается вампиром, к тому же каким-то неправильным.

Она зло подхватила его и попыталась усадить. Вампир же просто обязан быть живучим! А он громко стонал, обхватив голову красивыми белыми руками, и никак не желал сидеть ровно. Чуть отпустишь — на бок заваливается!

— Видимо, я исключение? — наконец как-то усевшись, задал тихий и глупый вопрос он, вынимая белоснежный платок из нагрудного кармана своего щегольского костюма. Ты погляди ж, какой франт! У Киры отродясь платков не было, тем более — белых. Посидел пару секунд и совершенно бессовестно свалился опять, уже, правда на спину. Так и лежал этот убогий, свой длинный нос устремив прямо в черное небо, и аккуратно придерживал у ноздри тонкий платок, стремительно темнеющий от крови.

 — О! Кровь… — зачем-то констатировала она. Вампир покосился в ее сторону одним темным глазом. 

— А вы думали, мои сосуды наполнены мерзкой зеленой слизью?

— Скорее уж, желчью. А ты точно вампир? 

Он молча вздохнул, закрывая глаза. 

— Погоди, а откуда ты взялся? Если верить…

— Врут все ваши учебники. Но вы, кажется, очень спешили куда-то? Продолжайте свой путь…

Прозвучало трагично. Таким тоном обычно разговаривают на кладбище, провожая покойников.

— Очень больно? — Кира уже бросила свою глупую затею поднять его и усадить. Вообще, если бы он был человеком, то подобное обращение раненого могло просто убить. А вдруг там перелом позвоночника? Кира помнила правила первой помощи людям при ДТП, но пострадавший ее оказался вампиром. Длинный и тощий, он только на вид был сухим, как креветка, а весил мужик ого-го. Будто каменный.

— Какая вам разница? — он криво усмехнулся, отнимая от носа уже насквозь пропитанный кровью платок. — Боитесь, в полицию сообщу? Не волнуйтесь. Судя по общему моему состоянию, вряд ли я доживу до утра.

Кира поежилась. Врет, он ведь врет? Играет на чувстве вины? У-у-у, вампиры — хитрые твари, они могут. Хотя, конечно, она его здорово шарахнула, тут не поспоришь. Удар был что надо. Но он же нежить, в конце концов, не ребенок!

— Да вы живучие как тихоходки! — не очень уверенно возразила. 

— Я не пил крови уже несколько месяцев. По… этическим соображениям. А сейчас травма тянет все силы. Да уезжайте уже, я тут сдохну и ладно. Утром коммунальным службам будет подарочек.

И ведь Виктор почти даже не врал. Так, немножечко преувеличивал.

Кира занервничала, поднимаясь на ноги, обошла его кругом, ломая пальцы. Она почти убила человека (вампира, но не суть важно). Она — убийца!

Он явно не притворялся, стремительно бледнея и становясь все худее прямо-таки на глазах! И голос вампира действительно становился все тише и тише. 

Да что за напасть! Почему на ее бедную голову вечно валятся то любители приключений, то бабники, то вампиры?

Вытащила из кармана куртки свой новенький телефон, дрожащими пальцами набрала номер бабника. А что делать? Он хоть и кобель невозможный, но мужик вполне надежный. И друг… хоть и бывший, наверное.

— Трям, Клоп. У меня файр.

— Вот почему вечно так: пьем мы, а проблемы создаешь ты, дорогая?

Вот кто бы вообще говорил! Особенно, вспоминая их утро — в ее, между прочим, номере! 

— Заберешь меня с “Волком” сразу за перекрестком Попова и Преображенской? Да рядом я тут… валяюсь в тридцати метрах направо, напротив гимназии, за пешеходным переходом, — она не любила просить, но уж если просила, все знали: причина у Киры серьезная.

— Мужика подцепила опять? — кто о чем, а Клоп о своем, кобелином. 

— Мечту всей моей жизни, — ответила громко и очень уверенно, уловив чутким ухом, как лежащий на тротуаре вампир тихо выругался. — Такси сейчас ему только вызову и отправлю прямиком сразу в рай. 

— Смешно тебе все, — Клоп и в лучшие времена шуток не понимал. — Сейчас я приеду. 

Отключила звонок, судорожно набирая номер такси.

— Тебя куда отправлять, умирающий? — нужно было заканчивать с этим.

— На кладбище.

Он так и лежал носом кверху и вставать явно не собирался. 

— Адрес давай, я тебя погружу и разгрузку водителю оплачу. Хочешь, могу даже проводить для надежности.

Зачем она это сказала? Ей показалось, что этот наглец содрогнулся в ответ словно от жуткого омерзения.

— Мне некуда ехать. Только сегодня приехал, — слова ему явно давались с трудом. — Вещи все в камере на вокзале. 

Зачем Виктор соврал? А он и сам не знал. Захотелось… жалости? От кого, от оборотня? Видимо, у него все же последние мозги вылетели через нос. А все же неистребимое любопытство ученого требовало