Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вот оно что… Она решила зайти и с этой стороны. Что же, стоило предполагать, что этим кончится. Шантаж в целом очень весёлая штука; один раз покажешь свою слабость, позволишь руководить собой — и с тебя больше не слезут.
Я, папа Буджо, Джум, его жена и сын — когда-то мы жили все вместе в полуразвалившемся, подлежащем сносу доме под свежепостроенным мостом. Наше жилище продували все ветра, нам частенько было нечего есть, и в целом это было больше похоже на существование, чем на настоящую жизнь.
Но они стали моей семьёй. И я пообещала, что никогда больше они не будут знать нищеты. И получат то, чего достойны… Что же. Видимо, пришло время отвечать за свои обещания.
— Что же, если вы хотите моего согласия, вам придётся внести в контракт ещё один пункт, — сказала я сухо.
— Какой же?
— Эта просьба станет последней. После вы забудете о моём существовании… и о моих секретах.
Она поджала губы.
— Это ваше последнее слово?
— Да. В другом случае вам придётся искать кого-то другого.
Она прищурилась, постукивая идеально наманикюренными ногтями по столу. Ещё бы, такая дилемма! Мы, фоморы — крайне полезные в быту существа.
Особенно если доходит до грязных дел.
Так что в голове леди наверняка покачивались весы: стоит ли это дело того, чтобы отпускать меня с крючка? Очевидно, что ей этого ой как не хотелось… и так же очевидно, что интрига, в чём бы она ни заключалась, была слишком важной. И дочери Гохорда в ней была уготована центральная роль.
— Хорошо, — бросила в итоге Элизавет. — Вы получите, о чём просите. Но взамен от вас ожидается идеально выполненная работа.
И я согласилась. Хотя и понимала в глубине души, что следовало бы отказаться… но у каждого из нас есть цена.
Везёт тем, кому не приходится её называть.
*
— Вот, возьми, — прогудел дядя Джум.
— Это что? — уточнила я, рассматривая набор из нескольких крайне подозрительных артефактов.
— Это — лучшие друзья современной девушки! — провозгласил он серьёзно. — Через свои каналы достал!
Тётя Ленна у него за спиной показательно закатила глаза в своём характерном жесте, который с мимического на устный переводился бы примерно как “Ах, эти мужчины!”.
— Н-да? — я задумчиво повертела в руках браслетик с висящим на нём крохотным молоточком. — И для чего это? На случай, если надо что-то починить?
— Нет, — глаза дяди Джума удовлетворённо сверкнули. — Вот представь: пристал к тебе в том особняке какой-то любитель искусства. Хочет… приватный концерт, или что там эти толстосумы обычно хотят от молодых красоток вроде тебя. Ты схватилась за браслетик и — хоба!
— Хоба, — пробормотала я, рассматривая огромный шипастый молот.
— Держи, — довольный дядя Джума впихнул мне его в руки. — Видишь? Легонький, как раз для женской ручки!
— Ну да, — согласилась я, в красках представляю, как гоняюсь с этим молотом за драконьим принцем. — А веер тоже делает “хоба”?
— Ну почти, — дядя довольно продемонстрировал мне, как по мановению веера воздушный поток сносит тумбочку. — Видала?
— Ага. А флакончик благовоний?
— Жгучая смесь. Он пристал к тебе такой, а ты в глаза ему —…
— Хоба. Я поняла, — правда даже не знаю, смеяться, плакать или умиляться.
— Джума, старый ты дурак! — возмутилась тётя Ленна. — Ну какое тебе, старому пню, хоба? Там приличное общество будет. Слышишь? Приличное!
— Видал я это приличное общество, жена, знаешь где? — фыркнул Джума. — Это они перед визорами газетчиков да на помпезных приёмах приличные. А в загородных особняках… не при женщинах будет сказано.
Я улыбнулась.
На самом деле, мне с ними двоими повезло. Очень. Они любили меня, как свою дочь… ту самую, что умерла в младенчестве без лечения. Я даже долго носила облик, соответствующий тому, как она могла бы выглядеть, повзрослев… Пока папа это не прекратил, сказав, что у меня должно быть своё лицо.
Как знать. Тогда меня это не обижало; их любовь казалась вкусной...
Так или иначе, тётя с дядей были очень близкими мне людьми. Но иногда их забота приобретала несколько своеобразные формы.
— Ну что вы, — улыбнулась я. — Я же зубастая фомора, помните?
— Помню, — дядя Джума серьёзно посмотрел на меня. — Но, девочка, это жизнь. Всегда найдётся кто-то зубастее.
Я отвела глаза.
Вот с дядей Джумой никогда не знаешь, чего ждать. Он вроде бы по жизни прямой и простой человек, но иногда понимает больше, чем мне хотелось бы.
Да. Это действительно закон жизни, дядя. И некоторым, чтобы быть зубастее, не нужно иметь зубов; им достаточно обладать информацией, деньгами или властью… Ты это знаешь, и я тоже.
Но я сильная. И стану кусаться в ответ.
— Лисси, — он внимательно посмотрел мне в глаза. — Может, это всё нам не так уж и нужно? Я зарабатываю нормальные деньги; Вилни учится и скоро сам начнёт обеспечивать себя. Ты можешь отказаться от этого!
— Ты говоришь так, как будто она занимается чем-то неприличным, — возмутилась тётя Ленна. — Наша девочка — звезда!
— Так-то оно так, — хмыкнул он. — Но эти все дурацкие правила, громоздкие наряды, отъезды, концерты в непонятных загородных особняках, где невесть что происходит…
— Она много раз говорила тебе, что это не какие-то гнёзда разврата! Джума, правда, в кого ты такой подозрительный?
— Тётя Ленна права, дядя Джума, — вздохнула я. — Это не то, о чём ты думаешь.
— Я не знаю, о чём думать, — ответил он серьёзно. — Но мне важно, чтобы ты была в безопасности.
— Я в безопасности, — я улыбнулась самой искренней улыбкой из своего арсенала. — Поверь мне! А если вдруг что, то мне поможет “хоба”!
— Ладно, — вздохнул он. — Береги себя. И мне всё ещё не нравится, что я не могу сам тебя отвезти! Что за дурацкое правило: никто не должен знать, где…
— Джума! — тётя Ленна упёрла руки в бока и пошла в решительное наступление. — Ну хватит гудеть, правда! Отстать от ребёнка!.. Так, Лисси, держи вот!