с ней. На протяжении многих лет мы не раз разговаривали об изменах, и я утверждала, что смогу понять и простить только разовый случайный секс, и ничего кроме. Поэтому его объяснение последних событий меня убило: Майкл не просто был физически близок с любовницей — он влюбился, а в процессе разлюбил меня и нашу совместную жизнь.

Правда, когда «и ничего кроме» стало реальным, держаться за него оказалось не так-то просто. Одно дело — смутное представление об измене, и совсем другое — неоспоримый факт. Наши жизни неразрывно связаны; у нас общие дети и друзья, два дома, стоматолог и семейный аккаунт «Нетфликс». Мы начали встречаться так рано, что он помнит мои подростковые прыщи, а я могу во всех деталях описать обстановку в его детской комнате — еще до того, как мачеха выбросила теннисные трофеи, постеры с Андре Агасси[4] и устроила там кабинет. Я была рядом, когда сначала его отец, а затем и мать умирали от рака. Всего несколько лет назад я ухаживала за его мамой в ее последние месяцы. Именно мне пришлось сообщить ей, что состояние слишком тяжелое и лечиться бесполезно: Майклу просто не хватило духу. Он мой партнер, напарник по воспитанию детей, мой лучший друг, моя семья. Правда, только я считала понятие семьи ценным и незыблемым. Я ненавижу его за боль, которую он причинил мне и нашим детям, но полностью признать крушение брака не готова и не знаю, смогу ли остаться одна. Более тридцати лет у меня постоянно кто-то был: сначала бойфренды, потом муж. Не один, так другой, как будто перерыв стал бы фатальным. Доказательств обратного у меня нет, вероятно, я так воспитана: лучше хоть какой-то мужчина, чем совсем одна.

Майкл, в свою очередь, уверен, что наши отношения можно оживить, но для этого нужны радикальные изменения. Вопреки ожиданиям он не приполз ко мне на коленях, а злится, словно закрутил роман исключительно по моей вине и это я не хочу ему уступить и помириться. Он считает, что бомба замедленного действия тикала много лет, а раз я этого не заметила — значит, совсем его не понимаю. Похоже, на мне вся ответственность за нашу дальнейшую судьбу. Я ему нужна — только пересобранная, — но все-таки нужна. Но он говорит, что это я не хочу искать к нему подход. Порой у меня возникали стыдные мысли: лучше бы он не изменил, а умер. Тогда у меня и детей остались бы приятные воспоминания, а не это мучительное и сбивающее с толку осознание того, что наша совместная жизнь была не тем, чем казалась. Теперь же старшие отказываются видеться с отцом, а мне не удается нащупать почву под ногами. Если бы он умер, наша совместная жизнь закончилась бы, но хотя бы не обернулась фальшивкой. Я застыла в ожидании: и с ним невыносимо, и без него никак.

Я забаррикадировалась в своей комнате загородного дома, один на один с нерешенным вопросом. Друзей рядом нет, социальная жизнь скудная — ведь по-настоящему мы никогда здесь не жили. Представляю себе вчерашний вечер на террасе у Тины: вот в свете заката мы потягиваем арбузную «Маргариту» среди темно-лиловых гортензий, вот она советует мне не прятать загар, надеть симпатичное платье без бретелек и с кем-нибудь пофлиртовать — старый добрый, ни к чему не обязывающий флирт, — чтобы встряхнуться и нащупать ту часть себя, что готова двигаться дальше. А я решительно протестую: я не готова, хочу побыть дома с детьми, да и вообще разучилась заигрывать с мужчинами. Взглянув на меня, любой сразу поймет: от некогда достойной кокетки осталась одна шелуха. Сейчас слова подруги эхом отдаются в моей голове: я и правда могу куда-нибудь пойти. Кто меня остановит? Разве что я сама да дверь комнаты. Неловко, конечно, но и сидеть тут тоже неловко. Только и делаю, что копаюсь в себе, чем дольше — тем глубже.

Надо мыслить стратегически: подыщу место, где играет какая-нибудь группа. Тогда не буду выглядеть глупо, сидя у бара в одиночку, и смогу отвлечься на музыку. Хватаю телефон, гуглю, и вскоре находится подходящая площадка, где выступает соул-певец. Билеты еще есть, правда, только в танцпартере. Если приду пораньше, может, и у барной стойки устроюсь. Поворотный момент: нерешительно заношу палец над кнопкой «купить билет» на сайте заведения. Несколько месяцев я занималась лишь тем, что вытаскивала себя из постели по утрам, ради детей натягивала робкую улыбку и тонула в слезах и ярости, о которой раньше и не подозревала. Саундтреком каждого дня была песня из «Приключений снеговика Фрости»[5], под которую герой учился ходить: «Ножку за ножкой, и пойдешь немножко. Ножку за ножкой, и пойдешь немножко». Вот так, «ножка за ножкой», я провела целых пять месяцев. Но сейчас что-то незаметно меняется. Я вдруг понимаю, что есть дверь и в моих силах открыть ее, хотя бы чуть-чуть, и заглянуть на ту сторону. Нажимаю на кнопку и поспешно, пока не передумала, ввожу данные кредитки.

Принимаю душ, привожу в порядок давно забытые части тела и в порыве оптимизма натираю загорелую кожу ароматным розовым маслом, которое Тина привезла мне из Парижа. Кстати, вряд ли кто-то скажет наверняка, что дарить подруге, чей брак только что рухнул. Я страшно благодарна и в то же время сочувствую моим друзьям, которые просто завалили меня поддерживающими, по их мнению, вещами. Дорогие травяные чаи с названиями вроде «Покой» или «Безмятежность», целебная соль для ванны, скрабы, ароматические свечи, изящный золотой браслет с надписью «Все получится», синий фарфоровый слоник, который переходил от подруги к подруге в тяжелые времена, банки с недавно закатанными помидорами, пачка моих любимых желтых маршмеллоу «Истер Пипс» и, конечно же, самое необходимое — вибратор. Итак, я на ощупь выуживаю черные кружевные стринги из дальнего угла ящика с бельем, натягиваю темно-синее платье без бретелек, с плетеным бисерным поясом и, сунув ноги в сабо на деревянных каблуках, вылетаю из комнаты. С волос капает — неважно, надо скорей ехать, пока Майкл и Джорджия не вернулись с велосипедной прогулки и не заинтересовались, куда это я собралась.

Когда выруливаю к шоссе, в стекло ударяет крупный дождь. Сердце падает: придется колесить в поисках Майкла и Джорджии, ведь они на велосипедах, и отвозить их домой, но тогда сбежать будет непросто. Впервые за восемнадцать лет материнства я выбираю себя: ну да, Джорджия промокнет, ничего страшного — и, пока у меня есть запал, съезжаю на длинную проселочную дорогу.

Глава 2. Это уже