В российской истории перемену власти 1 марта 1881 г. никто не называл государственным переворотом. Все заслонили собой обстоятельства гибели императора и партия «Народная воля» в качестве исполнителя убийства. Тем не менее начавшаяся чуть ли не на другой день чистка высших эшелонов российской власти говорила сама за себя. Из властных структур методично удалялись министры, сановники и мало-мальски заметные деятели, определявшие лицо власти при покойном императоре. Процедуру увольнения отдельных лиц, или, по остроумному выражению П. А. Валуева, «спуск», открыл градоначальник Санкт-Петербурга генерал-майор А. А. Федоров, за ним последовал министр почт и телеграфов Л. С. Маков вместе с упраздненным министерством. В Дневнике П. А. Валуева 25 марта 1881 года отмечено характерной записью: «Вчера, наконец, спущен Сабуров. Он замещен бароном Николаи. Далее спускается кн. Ливен и заменяется гр. Игнатьевым. Возмездие расточается свыше» [3]. Кадровые перемещения, затронувшие все заметные ведомства, действительно весьма походили на возмездие за пренебрежительное отношение к наследной чете при прежнем императоре. Тем более никто не мог предвидеть, что неприязнь между ушедшим императором и его сыном-наследником пустила такие глубокие корни. Жгучая ненависть ко всему наследию царя реформатора стала находить свое подтверждение буквально на каждом шагу: в указаниях, увольнениях и назначениях нового императора. Картина дезавуирования, с последующим удалением из Петербурга лиц из ближайшего круга Александра II, обрастала все новыми жертвами, причем назначения новых лиц на освобождающиеся места производились настолько поспешно, что случайность выбора была очевидна всем.

Для того чтобы смысл запущенного процесса не вызывал ни у кого сомнения, молодой монарх решил издать специальный манифест, который бы объяснил российскому обществу смысл происходящего. В стране не было необходимости в реставрации монархии, самодержавные порядки действовали в полной мере. Так для чего и кому понадобился Манифест от 29 апреля 1881 года? Складывалось впечатление, что удаляемые с политической сцены лица несут косвенную ответственность за убийство императора! Все, однако, было несколько сложнее. После формального суда над исполнителями убийства возникла масса слухов о заговоре, существовавшем против императора Александра II, имевшем свои корни в великокняжеской среде. Перст знающих людей прямо указывал на великого князя Константина Николаевича, брата убитого царя, как на главного заговорщика. Такой поворот общественного мнения, а тем более его тиражирование были чреваты для самого Александра III, так как великий князь был способен достойно ответить на расползание подобных слухов. Для того чтобы как-то успокоить общественное мнение, направив его в нужное русло, и была использована форма Манифеста. Под рукой у молодого монарха имелся первоклассный ортодокс славянофильской школы, занимавший пост обер-прокурора Святейшего синода, К. П. Победоносцев. Не понимая до конца, для чего это надо, Константин Петрович быстро набросал текст, сохранив основную мысль владыки-заказчика. Мысль была предельно ясна — простодушный царь-реформатор Александр II дал русскому крестьянству свободу от крепостной зависимости, справедливые суды и еще много чего, а «недостойные изверги из народа» совершили «низкое и злодейское убийство русского государя, посреди верного народа, готового положить за него жизнь свою». Манифест не объяснял, что это за «изверги из народа» и почему они подняли руку на самого царя, но его тональность органично монтировалась в предыдущий судебный процесс над злодеями «1-го Марта». Церковно-славянский стиль текста подчеркивал общую скорбь и указывал единственный для нового царя выход в создавшейся ситуации: «стать бодро на дело правления, в уповании на Божественный промысл, с верой в силу и истину самодержавной власти, которую мы призваны утверждать и охранять для блага народного от всяких на нее поползновений» [4].

Одновременно Манифест подвел черту под либерально-конституционными затеями великого князя Константина Николаевича и его сподвижника министра внутренних дел М. Т. Лорис-Меликова. Сразу после издания Манифеста последовали ключевые отставки деятелей команды Александра II: министра внутренних дел М. Т. Лорис-Меликова, министра финансов А. А. Абазы и военного министра Д. А. Милютина. На «дело управления» молодой монарх встал, избавившись, по сути дела, от всех, кто это дело осуществлял при убитом императоре. Первым подал прошение об отставке министр внутренних дел Лорис-Меликов и получил ее вместе с коротким письмом императора, где он выразил свое удивление, что прошение написано сразу после опубликования Манифеста. Осторожный Лорис-Меликов не преминул довести до Александра III, каким образом Манифест связан с его отставкой. В своем письме великому князю Владимиру Александровичу отставленный министр написал:

«Ваше императорское Высочество!

Вчерашнего числа я обратился к Государю Императору с всеподданнейшей просьбой об увольнении меня, по расстроенному здоровью, от занимаемой ныне должности. Его Величество, почтив согласием на мою просьбу и милостивым ответом, выразил, однако, как изволите усмотреть из представляемого в подлиннике письма, недоумение Свое по поводу совпадения моей просьбы со днем обнародования Высочайшего Манифеста. Ваше Высочество, со дня воцарения Августейшего Брата Вашего, изволили выказать мне настолько внимания и участия, что считаю себя в праве обратиться к Вам с моею почтительною просьбой. Не откажите при первом удобном случае доложить Его Величеству, что содержание Манифеста не могло и не может иметь влияние на продолжение моей деятельности, несмотря на совершенно надломленное здоровье мое… Но святой обязанностью считаю доложить Вашему Высочеству, что способ обнародования Манифеста, о самом существовании которого я узнал частным образом уже после того, как он был отпечатан, не мог не служить для меня видимым знаком Монаршего ко мне, как Министру внутренних дел, недоверия, и потому я признал долгом совести возобновить всеподданнейшую просьбу мою об увольнении меня от должности… Но факт совершился, и я решаюсь обратиться к милостивому участию Вашего Высочества выполнить мою единственную просьбу — второй не будет: да не сохранит Государь, расставаясь со мной как с Министром, какого-либо неудовольствия и продолжает считать меня в числе своих верных и преданных слуг.

Подлинное письмо Государя Императора благоволите мне возвратить. 30 апреля 1881 г.

Граф М. Лорис-Меликов» [5].

Разумеется, министр Лорис-Меликов со своими планами реорганизации Государственного Совета и образованием при нем некоей комиссии из выборных представителей от земств и городов был просто белой вороной в кардинально изменившейся обстановке. С другой стороны, просто убрать такую знаковую фигуру прошлого царствования не представлялось возможным по многим причинам, и в том числе из-за его осведомленности в планах убитого императора. Осведомленность Лорис-Меликова была такого уровня, что предпочтительнее было разойтись с ним миром. Лорису, в свою очередь, тоже было что терять: двое его сыновей служили офицерами в гвардейских частях, и их карьера только начиналась. Александр III и министр внутренних дел его убитого отца предпочли мирное расставание с взаимными прозрачными предостережениями. В Указе об отставке прозвучала обычная почетная формулировка: