Внезапно Быстрый Ветер отпустил руку Ханны, и она вскочила на ноги, испытывая тошному от запаха обожженной плоти. С испуганным криком она выронила на землю нож.

Боль. Непрестанная. Пульсирующая. Изнуряющая. Она разрывала его на части, доводила до исступления, вгрызалась в тело, как кровожадный зверь. Чувствуя, что погружается в черную бездну, Быстрый Ветер не отрывал глаз от склонившейся над ним молодой женщины. Только ее живые зеленые глаза не давали ему впасть в беспамятство. Как мог он считать ее некрасивой, удивился юноша, ведь эти глаза проникали в самую глубь души! «Наверное, у меня начинается бред, — подумал Быстрый Ветер, — раз я нахожу привлекательной эту жалкую шлюху».

— Ну? Как ты? — нерешительно спросила Ханна.

Ей не хотелось проявлять сочувствие к индейцу, но она ничего не могла с собой поделать. Мать всегда говорила, что мягкосердечие до добра ее не доведет. Но ведь этот индеец не сделал ей ничего плохого. Ханна надеялась, что теперь он отпустит ее, раз она ему помогла.

Быстрому Ветру было больно даже думать, не то, чтобы говорить, поэтому он лишь кивнул вместо ответа.

— Как тебя зовут? — вдруг спросила она, почему-то ей показалось очень важным узнать имя человека, чью жизнь, возможно, она сейчас спасла.

Глубоко дыша, он старался справиться с болью и, когда это, наконец, ему удалось, ответил:

— Меня зовут Быстрый Ветер.

— А меня Ханна. Ханна Маклин, — робко проговорила она. — Мне можно теперь уйти?

Ее голос показался Быстрому Ветру приятным, нежным и мелодичным. Напевное звучание завораживало. Никогда прежде не доводилось ему слышать что-либо подобное. Кроме глаз и голоса, в этой женщине нет ничего привлекательного, безо всякого снисхождения рассудил он.

— Куда ты пойдешь, если я отпущу тебя? — спросил Быстрый Ветер, собравшись с силами, хотя сам не знал, какое ему до этого дело.

Она помогла ему, несмотря на то, что вполне могла вонзить нож в сердце. Химмавихьо знает, он был целиком в ее власти. Правда, он постарался напугать ее, заставив повиноваться, но на самом деле был слаб, как ребенок, и она должна была понимать это. Нет, женщина помогла ему не из страха. Быстрый Ветер умел распознавать доброту, и, кем бы ни была Ханна, шлюхой или нет, сердце у нее было доброе.

— В Шайенн, как можно дальше от мистера Харли, — ответила Ханна, помолчав.

— Кто такой мистер Харли?

— Человек, к которому я нанялась в работницы. По договору я должна работать на него семь лет.

В одурманенном болью сознании Быстрого Ветра не укладывалось, как человек может продаться на семь лет другому человеку. «Неужели и другие обычаи белых людей столь же отвратительны?» — мрачно размышлял он.

— Чейены не продают себя, — заметил он, бросив на девушку взгляд, красноречиво свидетельствующий о презрении. — У белых совсем нет гордости?

Ханна рассердилась, глаза ее заметали зеленые искры.

— Мне пришлось пойти на это, чтобы выжить, и ты не имеешь права осуждать меня. Ты дикарь, который совершает набеги, насилует и убивает невинных людей, ты не имеешь права осуждать других. Пока индейцы рыскают по равнинам, приличные люди не могут чувствовать себя в безопасности.

— Мы тоже идем на это, чтобы выжить, — сказал Быстрый Ветер, возвращая девушке ее же слова, серебристые глаза окинули ее ледяным взором. — Ты слышала о селении на Сэнд-Крик, где сотни невинных женщин и детей были убиты белыми солдатами?

Ханна кивнула. До нее доходили слухи, но не было уверенности, что во всех этих россказнях есть хоть доля правды. Самые разные истории передавались из уст в уста, и она просто не знала, чему верить. Совсем недавно заговорили о том, что президент назначил комиссию по расследованию побоища на Сэнд-Крик. Однако, по правде говоря, Ханна была слишком озабочена своим бедственным положением, чтобы обращать внимание на что-либо другое.

— Я не разбираюсь в таких вещах, — девушка мгновение поколебалась и добавила: — Я сбежала от хозяина и боюсь слишком долго задерживаться в пути. Насколько я знаю мистера Харли, он обратится к властям, чтобы меня поймали.

— В округе повсюду разъезжают боевые отряды индейцев, — предупредил ее юноша. — Они особенно жестоки по отношению к пленным женщинам.

Ханна побледнела от страха.

— Нечего меня запугивать! Смерть от рук индейцев не хуже того, что… — она замолчала и отвела глаза. Все равно мне нельзя возвращаться. А я-то подумала, ты отпустишь меня после того, как я тебе помогу извлечь из раны пулю.

Быстрый Ветер тяжело поднялся. Его пронзила мучительная боль, он скрипнул зубами и с трудом выдавил:

— Если хочешь уйти, ты свободна.

— А ты в состоянии идти? — спросила Ханна, пораженная его стойкостью и мнимой невосприимчивостью к боли.

Искривление губ Быстрого Ветра было слабым подобием улыбки. Его забавляло, что эта некрасивая женщина сочувствует ему. Кроме мужа своей сестры, он ненавидел всех белых, а если бы узнал когда-нибудь, что Зак Мерсер плохо обращается с женой, то убил бы его без сожаления. Он выбрал жизнь среди чейенов и навсегда останется чейеном. Быстрый Ветер не мог бы и родного отца любить больше, чем Белое Перо. Синие мундиры уничтожают его народ, сгоняя с принадлежавших ему испокон веков земель, и он дал торжественный обет до своего смертного часа сражаться за возвращение этих равнин их законным владельцам.

— Боль ничего не значит, — просто ответил Быстрый Ветер. — Я должен найти моих друзей сиу и вернуться в край Паудер-Ривер, — юноша попробовал опереться на раненую ногу и, сжав зубы, вытерпел усилившуюся при этом боль. — Прощай, Ханна Маклин. Вряд ли мы встретимся когда-либо снова.

— Прощай, Быстрый Ветер, — сказала Ханна.

Как ни странно, ей не хотелось уходить. Этот индеец был совсем не похож на встречавшихся ей прежде мужчин, а их она немало повидала, работая в гостинице. По опыту девушка знала, что мужчины грубы и жестоки, им нельзя доверять. Они думают только о своих удовольствиях и обращаются с женщинами, как с рабынями, созданными для удовлетворения их нужд. Если бы женщины однажды договорились и вдруг взбунтовались, то мужчины со злобной радостью принудили бы их к повиновению, пользуясь тем, что они сильнее. Ханна ненавидела и боялась всех мужчин, за исключением своего отца, братьев и двоюродного брата Шеймуса.

Быстрый Ветер взглянул на девушку с удивлением и трепетом, совершенно обескураженный тем, что это жалкое оборванное существо, покрытое грязью, каким-то образом смогло добраться до потаенных уголков его души, о существовании которых он сам и не подозревал. Это не понравилось Быстрому Ветру, он слишком долго жил среди чейенов, чтобы доверять белым. Черный Ястреб доверял белым, и его народ пострадал из-за глупости вождя.

Ханна подобрала свой мешок и пошла прочь, не оглядываясь из опасения, что Быстрый Ветер может передумать. Но не прошла девушка и двадцати шагов, как из-за деревьев ей навстречу выехала группа всадников. Ханна в испуге остановилась, насчитав дюжину вооруженных дикарей. Некоторые из них размахивали копьями, украшенными окровавленными скальпами. Индейцы приветствовали Быстрого Ветра радостными криками. Ханна стояла, похолодев от ужаса, пока они разговаривали на гортанном языке.