Блондин умелся. Я вытерла рукавом разбитый нос, глядя картинки своей бестолковой жизни, проносящиеся перед глазами, как кадры диафильма.

— Готова? — хмыкнул Дохлый. Я закрыла глаза. Тихий хлопок прозвучал, словно кто — то открыл банку газировки.

Боли не было. Только тяжесть навалилась странная, и что — то брызнуло мне в лицо горячими каплями. Странно, оказывается умирать вообще не страшно. Зато, может с бабушкой встречусь. Во всем надо искать положительные стороны. Интересно, меня когда найдут? Дай бог, чтобы поскорее. Чтобы я лежала ещё красивая, а не распухшая, с вываленным языком. Хорошо, что убийцы сломали дверь, быстрее поймут соседи, что не все ладно у Фисы, у меня, то — есть. Ой, а на мне бельё старое. В морге за бомжиху примут. Трусы надела с утра в горох трикотажные. Позорище.

- Долго лежать собираешься? — раздался у меня над ухом мужской голос. Ух ты, наверное ангел пришёл за мной. — Ждёшь, когда Аллесгут очухается, и отправится на поиски дружка? Вставай. Когти рвать надо. У нас мало времени.

Тело моё вдруг ощутило лёгкость, словно бетонную плиту с неё скинули.

— А, это ты, — я открыла глаза и уставилась на физиономии бандита, свалившегося мне на балкон. Сейчас он лучше. И даже умирать, вроде, передумал. Ну надо же. А парень — то, красавчик.

— Ты кого ждала — то? Апостола Петра? — противно заржал этот упырь. — Не сегодня, крошка. Занят он, Дохлого вон к делу определяет. А это работенка, я тебе скажу. Иди умойся и ходу.

— Я с утра умывалась. — вредно пробубнила я, но. тут мой взгляд упал тело Дохлого, лежащее рядом со мной, с аккуратной такой дырочкой во лбу. — Эт — т — т — то ты его?

Вот в жизни не заикалась никогда. А тут просто не могла выговорить слова.

— Слушай, он бы тебя убил. И меня тоже. Дохлый — отбитый был по жизни. Понимаешь? Он убийца — рассчетливый и безжалостный. Аллесгут его поэтому всегда с собой таскает. И сегодня, если бы не Дохлый, я бы не упал на твой балкон, уж поверь. Иди умойся, а? И валим. Счет на секунды идет. Ты, кстати, бегаешь быстро?

— Зависит от стимула, — взяв себя в руки, хрюкнула я.

— Быстро, значит, — расцвел в улыбке чертов подонок.

Я прошла в ванную, подчинивштись настойчивому требованию бандита, и включила холодную воду. Посмотрела в зеркало, и пожалела об этом тут же. Вся физиономия была покрыта уже подсохшими, похожими на ржавчину, пятнами. Тошнота подскочила к горлу, словно лава в проснувшемся после тысячелетней спячке, вулкане. Я едва успела склониться над унитазом. Иногда я бываю невероятно тупой. Мне все казалось, что то, что сейчас со мной происходит, это какая то тупая игра. А ведь он прав, нужно бежать. Нестись сверкая пятками. Смерть не любит игр, и тупых баб. Таких как та, что таращится сейчас на меня из бабушкиного зеркала, обезумевшим взглядом.

Бандит ждал меня у двери. Увидев на моем лице решимость, довольно хмыкнул, явно поощряя мое поведение.

— Я возьму деньги и документы, — коротко отрапортавала я, и полезла в шкаф, в котором сама же оборудовала небольшой сейф, после того, как квартиру бабушки обнесли какие — то жулики.

— А у тебя и деньги есть? — вкрадчиво поинтересовался мерзавец.

— Губу закатай, буркнула я, пряча наличность, которую копила на новую машину в лифчик, а паспорт в трусы. Так надежнее. Гад ухмыльнулся, наблюдая за моими манипуляциями, но комментировать не стал. И правильно сделал. Иначе бы я его порешила.

ВАШИ КОММЕНТАРИИ ГРЕЮТ МНЕ ДУШУ. СПАСИБО, ДОРОГИЕ МОИ. ВСЕХ ОБНИМАЮ. ВАША, И.М

— Ну, теперь можем идти? — голос его прозвучал тихо. Ветровка на плече пропиталась кровью настолько, что я удивилась. Как это он еще в обморок не хлопнулся?

— На, накинь. А то далеко мы не уйдем, — выхватив из шкафа толстовку Шмойлова, бросила ее раненому. А что, с паршивой овцы, хоть шерсти клок. А точнее. — Нас первый же патруль загребет.

— А ты шаришь, — белозубо улыбнулся красавчик.

— А ты думал, — зарделась я.

Он высунулся за косяк, обследуя диспозицию. Коротко махнул рукой, что означало, как я полагаю путь свободен. Вздохнув, я засеменила к лифту. Не пешком же кандылять.

— Эй, я погорячился, ты тупа, как пробка, — зашипел мне в след этот утырок. — Ты еще шары надуй цветные и в барабан начни колотить. Чтобы Аллесгут тебя уж точно не просмотрел.

— В смысле? — опешила я.

— В коромысле. Всего пять этажей, детка. Неужели это расстояние для твоих симпатичных ножек? Уйдем через подвал. Он сквозной. И выход есть на противоположную сторону дома. Крыша не вариант, я проверил. — весело хрюкнул симпатичный бандюган. Мы успели спуститься на пол пролета. Когда услышали, как открываются двери лифта.

— Дохлый, ты чего там застрял? — нервно крикнул Аллесгут. Я ломанулась вперед, но красавчик сграбастал меня за шкирку своей лапищей. Другой зажал мне рот, который я открыла, чтобы заверещать что есть силы, надеясь, что кто нибудь из соседей вызовет полицию. Затащив мою брыкающуюся тушку под лестницу, он посмотрел на меня так, что я вообще не знаю. как не осыпалась к его ногам мелкой пылью. — у бабы настолько маленькая башка, что ты с первого раза промазал? — противно захохотал коротышка в моей квартире. Вот мразь, это он меня так оскорбляет. Я дернулась в руках своего пленителя, намереваясь разорвать блондинчика Аллесгута собственными руками. Надо же. Голова у меня маленькая.

— Не рыпайся, — коротко приказал МОЙ красавчик. Не, ну а как его ще называть? Представиться он или забы, или не счел нужным. Вообще не понятно, нафига он меня с собой потащил. Пришил бы и все, я же балласт в данной ситуации.

— Сука. — воплю, который издал поганец, явно обнаруживший Дохлого в состоянии соответствующем его погонялу, позавидовал бы дикий слон. — Убью. Тварь. Падла.

Дослушивать мы не стали. Красавчик не разжимая рук, ломанулся вниз по лестнице, стараясь не запнуться об мои телепающиеся ноги. Я отключилась на время. Не выдержала психика. Очнулась уже в подвале, лежащая на ледяном полу. Мой спаситель сидел рядом, привалившись к стене, и очень мне не понравился. Вот совсем даже ему не шел землистый цвет лица.

— Эй. Ты не сдохни смотри. — жизнерадостно прошипела я, стягивая с себя кофту, и при этом размышляя, где его надо перетянуть, чтобы остановить кровь. Очень хотелось перетянуть шею, и сдавить, пока не захрипит. Но, что — то мне подсказывает, что теперь мне без него точно не выжить.

— Слушай меня, — прошептал красавчик, — там, в кармане. Найди. Сейчас расходимся. Вместе нам точно не уйти. Охраняй, как зеницу ока.

— Кого охранять, или что? Я тебе что, овчарка? И говори связно. Нашел, блин, радистку Кет. Я на шифровальщицу не училась, — ощерилась я, прервав поток бессвязного бреда, но в карман его толстовки полезла. Мало ли. Этот субчик, кстати, мне сейчас, вот совсем не нравился. В глазах его появился лихорадочный блеск, лоб покрылся испариной, что было видно даже в подвальном полумраке. Если мы сейчас «в расход», как он предлагает, то уже часа через полтора можно вызывать ментов «на труп». Твою мать. И почему бабуля воспитала меня такой ответственной? В кармане я сразу нащупала небольшой картонный прямоугольник и неглядя запихнула его в, и без того уже перегруженный лифчик. Природа не наградила меня выдающимися формами, потому я всегда покупаю «пуш ап» бюстгальтеры, хотя они и крайне неудобны. Но хочется же выглядеть королевой, по меньшей мере. А не похожей на стиральную доску плоскодонкой. Красота требует жертв, короче. Но сегодня я порадовалась, что какой — то расторопный, слишком умный модельер, придумал модель пыточного лифчика со съемными накладками. И я напихала в предмет интимного туалета уже столько всего, что этот подыхающий мерзавец, не упер бы в спортивной сумке, наверное. Вот, ей богу. Чтоб мне сдохнуть. Тьфу- тьфу — тьфу.