Путь наверх освободился, и хозяин, схватив в объятия бесценный груз, устремился в своё убежище — кабинет. Однако коли уж не везёт, так во всем. На площадке второго этажа его остановил вопрос приёмной дочери Агаты, как назло выглянувшей из своей комнаты.

— Что это у тебя, папочка? — ткнула она пальцем на что-то непонятное в руках Хлюпа.

За годы жизни со второй женой изрядно натренировавшись в молниеносных ответах на самые каверзные вопросы, папочка не моргнув глазом спокойно ответил:

— Инструменты. Очень тяжёлые, черт бы их побрал. Даже ручка оторвалась. Видишь?

Ни инструменты, ни ручка девочку не интересовали, однако, опять же натренированная мамашей всегда и во всем следить за отчимом, она все-таки обернулась, прежде чем спуститься вниз. Хлюп это предвидел и, ввалившись к себе в кабинет, дверь не закрыл, портфель небрежно швырнул на стол, а сам поспешил в ванную и там заперся.

Затвори он дверь кабинета, Агата непременно бы пробралась туда и обследовала содержимое принесённого отцом портфеля, теперь же, поскольку отец не пытался его скрыть, спокойно спустилась в кухню, откуда уже вторично донёсся ворчливый призыв матери на ужин.

У хозяина дома появилась редкая возможность действовать свободно, но времени было в обрез. Поэтому из всех возможных тайников он выбрал тот, что оказался под рукой, — огромный старинный шкаф в кабинете, забитый до предела его, Хлюпа, удочками, сетками, сачками, блеснами, спиннингами, старыми куртками, резиновыми сапогами, множеством коробочек и банок с крючками, мушками и прочими приманками для рыбы. Портфель с оторванной ручкой надёжно погряз в недрах этих многолетних залежей.

Карпинский тоже вернулся домой, где Кристина с Эльжбетой попеременно стерегли Клепу. Тяжесть свалилась с души Карпинского, хотя до конца преодолеть сомнения так и не удалось. Правильно ли он поступил? Другу Карпинский верил, как самому себе, однако слишком хорошо знал его жену. У бабы собачье чутьё, а мужа она держит под каблуком. И хитрости не занимать. Правда, все эти негативные качества жуткой бабы проявляются под воздействием её патологической ревности, но как знать…

Почувствовав, что больше не в силах совладать с душевной раздерганностью, Карпинский решил часть её переложить на плечи близкого человека, раз уж судьба послала ему на сей раз женщину не только любимую и красивую, но к тому же умную и рассудительную.

Правда, умная женщина не сразу правильно поняла посылаемые сигналы — судорожные кивки, конспиративное подмигивание и конвульсивные жесты. Призвав Эльжбету, Кристина передала ей Клепу с рук на руки за кухонным столом, а сама поспешила в спальню. Муж устремился следом и плотно прикрыл дверь.

— Мне нужно тебе кое в чем признаться, — взял он быка за рога, так как рассусоливать было некогда. — Видишь ли, я тут занялся с одним типом бизнесом…

— Я догадывалась, — перебила Кристина, с тревогой глядя на свою надежду и опору.

— ..ну и этот бизнес у нас получился, — докончил Карпинский.

У женщины отлегло от сердца, ведь она уже давно поняла, что её любимый и бизнес — вещи несовместимые. И вдруг такое!

— Неужели ты хочешь сказать, что у нас появятся деньги? — недоверчиво вскричала она.

— Тёс! — оглянулся на дверь хозяин дома. — Уже появились, сегодня сообщник передал мне мою часть, и так получилось, что тут же сразу шурина нелёгкая принесла…

— А я тебе уже тысячу раз говорила — не пускать его в дом! Родная сестра общается с ним только через дверную цепочку, а ты?!

— А я.., да, ты права.

— Езус-Мария! — вдруг дошло до Кристины. — Он что.., успел это украсть?!

— Да нет, успокойся, коханая, ещё не успел и теперь не украдёт. Я и сам испугался, поэтому унёс это из дому.

— Куда?

— В безопасное место. Самое спокойное и безопасное.

— Какое такое спокойное? На кладбище закопал, что ли? Ну, что молчишь? Говори же.

А у бедного Карпинского язык не поворачивался назвать Хлюпа, поскольку он лишь сейчас до конца осознал, что вряд ли дом приятеля можно считать безопасным и спокойным местом при наличии там пани Хлюповой, этой гарпии, гидры и дракона в женском обличье. И он, Карпинский, можно сказать, сунул свои сокровища прямо в пасть этим чудищам!

— Место безопасное, — наконец повторил он, не желая волновать жену. — Пусть полежит там до тех пор, пока Клепа не выметется. Вот только потом куда все спрятать?

— Ничего не понимаю! — продолжала волноваться Кристина. — Ты что, выкинул какой-нибудь фортель? Почему не можешь хранить свои сбережения просто в банке?

— Видишь ли, — мямлил Карпинский, — бизнес наш был не вполне легальным…

— Преступным, получается?

— Что ты! Совсем нет. Но деньги от русских, а сама знаешь, как у нас на это смотрят. И слишком уж большая сумма…

— Сколько?

— Больше двадцати миллиардов, — собравшись с духом, выдавил Карпинский.

Кристина на момент лишилась дара речи.

— Ты.., ты сказал…

— Двадцать миллиардов.

— Езус-Мария! Двадцать миллиардов чего?!

— Я пересчитал на злотые. Но оно в долларах.

— Ушам своим не верю! Господи, машина у тебя на ходу рассыпается, холодильник того и гляди выйдет из строя, мы с трудом дотягиваем до первого, а ты говоришь о миллиардах! Да ведь это.., виллу можно купить! «Мерседес»! Два «мерседеса»! Все! На одни проценты можно жить безбедно!

— Вот именно. Я тоже так думаю, И мы ещё решим, что делать с деньгами, но завтра мы оба уезжаем, так что я боялся такую сумму оставлять в доме, вот и припрятал. Надо было и ваши побрякушки туда же отвезти. Хотя, с другой стороны, это такая малость…

— И вовсе не малость, а если и малость — все равно не желаю её лишиться. Ну да теперь ничего не поделаешь. Завтра с утра переговорю с Витовской, а ты постарайся поскорее вернуться из Ольштына и глаз не спускай с Клепы.

Так ничего и не решив пока с Кристиной, Карпинский все же облегчил душу и твёрдо пообещал себе назавтра найти действительно безопасное и спокойное место для своих сокровищ. Авось за одни сутки пани Богуся особого вреда не причинит, а в случае чего верный Хлюп грудью встанет на защиту его собственности.

Но душевное спокойствие продолжалось недолго. В Ольштыне сразу же выявились неисправности в телефонной установке, за которой Карпинский приехал, и устранение этих неисправностей опасно затягивалось. Совершенно издёрганный Карпинский в своём воображении уже видел шурина и Хлюпиху, разворовывающих его имущество. Клепа запихивал в свой чемодан фотоаппарат и фамильную серебряную сахарницу Карпинских, а мерзкая баба, конечно же, обнаружила спрятанные мужем ценности и теперь, злобно хихикая, перепрятывает в такое место, где их не найдёт ни одна живая душа. Чёртов ворюга разыскал-таки коллекцию марок и вот тоже суёт её в свой огромный чемодан, специально, мерзавец, с полупустым приезжает…