– Говори за себя. – В голосе Сэбина прозвучала с трудом сдерживаемая злость. – Я не могу восхищаться мошенниками. Я их наказываю. – Он сделал глубокий выдох, и, когда заговорил снова, голос его уже звучал нормально. – Скажешь, что будешь встречать ее в аэропорту Марасефа, а мы с тобой вылетим сегодня вечером в Седихан на «Лэйр джет».

Кери кивнул, уложил рукопись вместе с конвертом в портфель и захлопнул его:

– Мэлори произвела на меня впечатление очень умной женщины. Она вполне может позвонить в «Глобал» и поинтересоваться, действительно ли все обстоит именно так.

– В таком случае она получит нужный ответ. «Глобал» я купил на прошлой неделе.

Глаза Кери расширились в неподдельном изумлении.

– Впервые об этом слышу. Почему ты ничего не сказал мне?

Сэбин саркастически усмехнулся:

– Потому что каждый вечер, когда мы смотрели телевизионные новости, я наблюдал за тобой и видел, с каким восторгом ты ею любуешься.

– Ты думал, что я способен тебя предать? Господи, Сэбин, она ведь не Елена Прекрасная!

– Но недалеко от нее ушла. Вот мне и не хотелось рисковать. – Мужчина снова уставился в окно. – Кстати, она спит с Джеймсом Делажем?

– Я говорил Рэндольфу, что ты интересовался этим. Он так не думает. Делаж, похоже, из породы верных мужей.

– Меня не интересует, что думает Рэндольф.

Я хочу знать, спит ли она с этим чертовым стряпчим.

– Успокойся, – проговорил Кери. – Рэндольф сказал, что сегодня к пяти вечера его отчет по этому поводу будет у тебя на столе.

– Так-то лучше.

Лимузин остановился возле особняка. Шофер выскочил и побежал вокруг машины, торопясь открыть дверь.

Кери выбрался из машины и в нерешительности остановился на тротуаре, глядя на Сэбина:

– Судя по всему, ты не намерен менять свое решение?

– Ни в коем случае. – Внезапно лицо Сэбина смягчилось. – То, что мы делаем, правильно, Кери. Поверь мне, эта женщина – из тех, которые выворачивают мужчин наизнанку, а затем выкидывают за ненадобностью.

– Я верю тебе, – пожав плечами, ответил Кери. Его не покидало ощущение, что за всем этим стоит что-то другое. – Просто мне нелегко… – Он умолк и отступил на шаг. – Я, пожалуй, передохну и поужинаю, прежде чем возвращаться в офис. Хочу избавиться от противного привкуса во рту.

Шофер захлопнул дверцу, и вскоре лимузин уже скользил по обсаженным деревьями улицам Грин-вич-Виллидж, направляясь к обиталищу Уайта.

Сэбин откинулся на сиденье и закрыл глаза, пытаясь унять кипевшие ярость и нетерпение. Он заранее знал, что суд оправдает Мэлори Тэйн, и все же с трудом дождался окончания процесса. Более того, он даже помог ее защите. Нанятые им агенты сумели достать кое-какие доказательства того, что Бен был связан с преступниками, и передали их Делажу. Однако даже от сознания того, что вскоре она будет свободна, в душе Сэбина не ослабевало искушение умыкнуть ее прямо из зала суда. Ему не терпелось.

Просиживая в зале заседаний день за днем и наблюдая за тем, как Мэлори Тэйн противостоит всем предъявляемым ей обвинениям, как ее лицо становится все более осунувшимся, а его черты истончаются, Сэбин мечтал только о том, чтобы все это поскорее закончилось. Если она и заслужила наказание, то привести его в исполнение должен только он, Сэбин Уайт. За последние месяцы эта мысль превратилась в идею фикс.

Господи, я начинаю вести себя, как псих, с отвращением подумал Сэбин. Похоже, он становится так же одержим ею, как Бен. Нет, тут же поправил себя он, Бен был по-своему без ума от этой женщины, а он, Сэбин, испытывал по отношению к Мэлори Тэйн лишь похоть. Это вполне приемлемо, но жалость или тем более восхищение ею недопустимы.

Он не станет вспоминать лицо Мэлори в те секунды, когда она бежала вниз по ступеням, спасаясь от репортеров, не станет думать о том, как достойно она держалась на суде и как ею восхищался Кери.

Но не думать об этом он не мог.

Сэбин торопливо открыл ящичек, откуда незадолго до этого вынул пакет и рукопись, взял оттуда видеокассету и вставил в магнитофон, расположенный под установленным в машине телевизором. Когда на экране появилась Мэлори Тэйн, его рот исказила усмешка. Вот оно – магическое средство. Вот он – воплощенный порок.

Но эти первые кадры, запечатлевшие только лицо Мэлори Тэйн, вызвали в нем вовсе не похоть. Елена Прекрасная. Кери сказал это с иронией, однако сейчас она казалась Сэбину неуместной. По его мнению, все величайшие красавицы мира обладали сильным характером. В полной мере это относилось и к Мэлори Тэйн. На экране телевизора она задорно смеялась, лицо ее выражало детское лукавство. Сэбину редко доводилось видеть черты настолько близкие к совершенству. Однако еще более поражали дух и жизненная энергия, освещавшие их изнутри. Глаза ее были как два бездонных фиолетово-голубых озера в обрамлении длинных темных ресниц, иссиня-черные волосы подчеркивали поразительную красоту лица и тяжелым шелковым покрывалом спускались до середины обнаженной спины.

Сейчас, впрочем, этого не было видно. Чуть позже, когда Мэлори Тэйн скинет с плеч длинную, до пят, горностаевую шубу, покажется ее изящная, доступная взглядам спина – еще более эротичная, нежели грудь у большинства других женщин.

Сэбин ощутил нарастающее возбуждение. Охватившее его желание отогнало наконец проклятое чувство жалости.

Вот она лежит в шезлонге, бесхитростно демонстрируя длинные ноги, а горностаевая шуба плавно сползает с ее восхитительных плеч. Женщина медленно, соблазнительным движением сбрасывает ее, показывая, что под мехом ничего нет, кроме ее сияющей атласной плоти. Она ласково улыбается камере и поднимает руку, чтобы откинуть назад длинные черные волосы.

Сэбин ощутил, как мощно пульсирует у него между ног, и с недоумением подумал о том, что мешает ему остановить запись. Пленка уже выполнила свою задачу, и Сэбин знал, что дальнейший просмотр способен лишь заставить его еще сильнее желать эту проклятую женщину.

Запись была одновременно выразительной и недвусмысленной: женщина самым интимным образом демонстрировала себя своему возлюбленному. Но, несмотря на это, в том, как Мэлори Тэйн искушала зрителя, которому все это предназначалось, не было ничего непристойного. Сэбин уже знал эту пленку наизусть, заранее предугадывая каждое движение женщины, каждый поворот головы, и все же продолжал смотреть, испытывая восхищение и обволакивающий горячий туман желания.

– Господи, это же… – Он и сам не знал, что хотел сказать, протягивая дрожащую руку и выключая видеомагнитофон. Не помогло. Прекрасная, возбуждающая демонстрация плоти продолжала раскручиваться в его воображении.

* * *

Взгляд Мэлори внимательно ощупывал худое морщинистое лицо Кери.

– Почему именно я, мистер Литцке?