Через некоторое время собрание перешло к вопросу о судьбе Стангмара. Несмотря на то что жестокий король лишился трона, ему удалось избежать смерти. Стангмара спас Мерлин, его единственный сын. Сам Мерлин, будучи лишь наполовину гражданином Финкайры, не имел права говорить на Совете, но бард Каирпре высказался от его имени. Делегаты Большого Совета много часов обсуждали просьбу мальчика оставить жизнь отцу и не судить короля слишком строго за его прошлые преступления. Наконец, несмотря на упорные возражения великанов и горного орла, собрание приговорило Стангмара к пожизненному заключению в тщательно охраняемой тюрьме, в пещере, расположенной к северу от Темных холмов.

Следующий важный вопрос заключался в том, кому теперь доверить управление Финкайрой. Пчелы предложили свою королеву, которая, имея опыт в руководстве ульем, могла править заодно всеми остальными, но поддержки не нашли. Страдания, испытанные во время тирании Стангмара, были еще свежи в памяти островитян, и многие горячо высказывались против единственного правителя. Даже парламент не подойдет, утверждали противники монархии, потому что власть со временем развращает даже самых добродетельных. Каирпре дерзко объявил эти доводы глупостью. Он привел примеры случаев анархии, уничтожавшей народы и государства, и предупредил, что, оставшись без короля, Финкайра однажды снова падет жертвой Рита Гавра, гнусного злодея из Мира Иного. Но делегаты не пожелали слушать его возражений. Большой Совет острова почти единогласно принял решение обойтись без лидера.

А затем собравшиеся перешли к самому главному вопросу. Как поступить с Сокровищами Финкайры?

Все с почтением и страхом уставились на Великую Элузу, и паучиха развязала мешок, лежавший у ее ног, и извлекла из него Цветущую Арфу. Дубовый резонатор со вставками из ясеня, украшенный резными узорами в виде цветов, зловеще поблескивал на солнце. Зеленая бабочка подлетела и опустилась на самую короткую струну. Взмахом гигантской лапы Великая Элуза прогнала бабочку, и струна едва слышно зазвенела. Некоторое время паучиха сидела неподвижно, прислушиваясь к звуку, затем вынула из мешка и представила на всеобщее обозрение остальные Сокровища: меч Душегуб, рог Зов Мечты, Огненный Шар, а также шесть из Семи Разумных Орудий (седьмое, увы, было утеряно во время разрушения замка).

Довольно долгое время взгляды людей и животных были прикованы к Сокровищам. Никто не пошевелился, никто не издавал ни звука. Казалось, даже каменные столбы наклонились к чудесным вещам, чтобы лучше рассмотреть их. Островитяне знали, что задолго до возвышения Стангмара эти легендарные предметы принадлежали всем жителям Финкайры и их свободно передавали из рук в руки по всей стране. В результате Сокровища превратились в легкую добычу для похитителей, что и доказал Стангмар. Пятнистый заяц предложил назначить каждому Сокровищу особого хранителя, который должен будет отвечать за сохранность артефакта и заботиться о том, чтобы им пользовались разумно, в мирных целях. Таким образом, Сокровища принадлежали бы всем, и в то же время находились бы под охраной. Большинство представителей островитян одобрили эту идею и обратились к Великой Элузе с просьбой назначить хранителей.

Однако гигантская паучиха отказалась. Элуза заявила, что лишь существо намного более мудрое, чем она, может принять столь ответственное решение. На эту роль подошел бы настоящий маг – кто-нибудь вроде Туаты. Говорили, что его знания и мудрость были так обширны, что он нашел тайный путь в Мир Иной, чтобы советоваться с Дагдой, величайшим из духов. Но Туаты не стало много лет назад. В конце концов, после долгих уговоров Великая Элуза согласилась присматривать за Сокровищами в своем хрустальном гроте, но только до тех пор, пока остров не изберет достойных хранителей.

Итак, проблема Сокровищ временно была решена, но собрание так и не нашло ответа на вопрос относительно Цветущей Арфы. Местность, окружавшая руины замка, сильно пострадала от Мрака, порождения Рита Гавра, так что здесь не осталось никаких признаков жизни, ни единого стебелька зеленой травы. Особенно сильно нуждались в помощи Темные холмы – ущерб, причиненный им, был очень велик. Лишь магия Арфы могла вернуть весну этой земле.

Но кому же ее доверить, спрашивал себя каждый. На Арфе не играли уже много лет – в последний раз Туата воспользовался ею для того, чтобы исцелить лес, уничтоженный драконом из Потерянных Земель. И хотя тот лес был в конце концов возвращен к жизни, Туата позднее признавался, что игра на Арфе потребовала от него больше душевных сил и познаний в магии, чем даже старания погрузить разъяренного дракона в волшебный сон. Арфа, предупреждал он, отзовется лишь на прикосновение существа, наделенного сердцем волшебника.

Самый старший из павлинов предпринял первую попытку. Расправив сверкающие разноцветные перья, он во всей своей красе приблизился к Арфе, наклонил голову, подцепил клювом струну и дернул. Раздался чистый, приятный звук, и его эхо долго звенело среди камней. Но больше ничего не произошло. Магия Арфы не пробудилась. Павлин снова попытался «играть» на ней, но безрезультатно: он лишь извлек из инструмента одну-единственную ноту.

За павлином последовали другие уверенные в себе делегаты. Сверкающий белый единорог провел острием рога по струнам арфы, но прозвучала нестройная мелодия, только и всего. За ним подошли огромный бурый медведь, гном с волочившейся по земле бородой, мускулистая, крепко сбитая женщина и одна из водяных нимф – но все было напрасно.

Бурая жаба выпрыгнула из тени у ног Мерлина и проскакала к Великой Элузе. Остановившись вне пределов досягаемости огромной паучихи, жаба гортанным голосом проговорила:

– Может, ты сама и не чар-р-родейка, но я и пр-р-равда думаю, что у тебя сер-р-рдце волшебницы. Ты не возьмешься игр-р-рать на Ар-р-рфе?

Великая Элуза лишь молча покачала головой, подняла три лапы и указала на Каирпре.

– Я? – воскликнул бард. – Ты шутишь! Я не наделен сердцем чародея – точно так же, как не наделен головой свиньи. Круг знаний моих невелик, и мудрости я не постиг. Я ни за что не сумею оживить Арфу. – Поглаживая подбородок, Каирпре обернулся к мальчику, сидевшему рядом с ним на камне. – Но у меня появилась одна мысль: я знаю, у кого это может получиться.

– Этот мальчишка? – недоверчиво прорычал бурый медведь, а мальчик неловко заерзал на месте.

– Я не знаю, правда ли, что у него сердце волшебника, – признался Каирпре, покосившись на Мерлина. – Сомневаюсь даже в том, что ему самому это известно.

Медведь топнул лапой по земле.

– Тогда почему ты предлагаешь его?

Бард слегка улыбнулся.

– Потому что он не так прост, как может показаться на первый взгляд. В конце концов, именно он уничтожил Черный замок. Позвольте ему попробовать оживить Арфу.

– Я согласна, – заметила небольшая сова, щелкнув клювом. – Ведь он внук Туаты.

– И сын Стангмара, – взревел медведь. – Даже если он сумеет разбудить магию Арфы, ему нельзя доверять.

На середину круга вышла хрупкая лесная эльфийка, ее каштановые волосы развевались, словно пряди тумана. Она коротко поклонилась Рии, и та ответила на приветствие. Затем эльфийка мелодичным голосом обратилась к представителям народов острова: