— А что с ними будет?

Коксон отнял пятерню от ворота, внимательно осмотрел ногти — наверно, искал следы того, что вызывало зуд, — повел плечами, как будто рубашка ему мешала, раздражая кожу.

— Как только их доставят в Пти Гоав, то продадут. Ты говоришь, что они преданные и верные. Значит, из них выйдут превосходные рабы.

Он взглянул на Гектора в упор, словно бы провоцируя юношу на спор.

— Думаю, у твоего дяди на ямайских плантациях работают больше шестидесяти африканцев. Уверен, он бы не стал возражать.

Не в состоянии подобрать нужных слов, Гектор ответил лишь взглядом, стараясь одновременно понять характер буканьера. Увиденное лишило юношу надежд. Взор капитана Коксона напомнил ему взгляд рептилии. В его глазах, слегка навыкате, юноша не нашел ни капли жалости. Несмотря на ласковый солнечный свет, у Гектора внутри разлился ледяной холодок. Нельзя обманываться ни красотами радующей глаз природы, ни теплым тропическим бризом, ни тихой рябью, пробегающей по сверкающему морю, ни приглушенным шорохом, с которым два корабля мягко терлись друг о друга, корпус об корпус. Гектор и его товарищи приплыли туда, где алчность идет рука об руку с жестокостью и насилием.

Буканьерам Коксона, какими бы оборванцами они ни выглядели, времени на захват приза понадобилось совсем немного. Уже через полчаса «Небесную радугу» отшвартовали, и она взяла курс на Пти Гоав. Гектор остался на палубе буканьерского кеча, теряясь в догадках, увидит ли он когда-нибудь снова Дана, Жака и остальных. Так он стоял и смотрел, как удаляется, на глазах становясь все меньше, маленький шлюп, и тут с тревогой поймал на себе взгляд Коксона. Тот, стоя не далее чем в десяти футах от юноши, пристально наблюдал за ним.

— Твои товарищи доберутся до Пти Гоав через три дня, а то и раньше, — заметил буканьерский капитан. — Если тамошние власти поверят их рассказу, то волноваться нечего. А если не поверят… — Он невесело усмехнулся.

Гектор понимал, что Коксон нарочно подначивает, чтобы посмотреть, как юноша будет реагировать на его слова.

— Разве не странно, — продолжал капитан, и в голосе его послышались злобные нотки, — что племянник сэра Томаса Линча связался с клейменым каторжником? Как такое вообще произошло?

— Мы потерпели кораблекрушение на берберийском берегу. И ради своего спасения нам пришлось объединиться и стать одной командой, — объяснил Гектор. Он постарался, чтобы ответ прозвучал небрежно и безразлично, хотя и ломал голову над тем, как бы, не возбуждая подозрений Коксона, побольше узнать о своем предполагаемом родственнике, сэре Томасе Линче. Если буканьер сообразит, что его водят за нос, Гектор потеряет всякую надежду на воссоединение с друзьями. Лучше самому порасспрашивать капитана, у которого он теперь в плену.

— Вы говорите, что направляетесь на Ямайку. Сколько времени пройдет, пока мы туда доберемся?

Но Коксона не так-то просто было сбить с курса.

— Ты ничего не знаешь об острове? Разве твой дядя ничего не рассказывал?

— Пока рос, я мало с ним виделся. Обычно он отсутствовал, почти все время занимался своими поместьями. — По крайней мере, это предположение практически безошибочное.

— И где же ты провел детство? — продолжал прощупывать его Коксон.

К счастью, допрос был прерван криком одного из впередсмотрящих на топе мачты. Он заметил на горизонте другой парус. Немедля Коксон оборвал расспросы и принялся громким голосом отдавать приказы своей команде, требуя прибавить парусов и начать погоню.

* * *

Вокруг суетились матросы, а Гектор неторопливой походкой направился к бочке с пресной водой, стоявшей у основания грот-мачты. До заката оставалось несколько часов, однако день по-прежнему был неприятно знойным, и под предлогом, будто его мучает жажда, Гектор решил отделаться от Коксона и отойти подальше, туда, где капитан его не сможет услышать.

— Какова из себя Ямайка? — спросил юноша у моряка, который пил из деревянного черпака.

— Уже не та, что раньше, — ответил тот, человек с виду нрава грубого и буйного. На трех пальцах руки, которой он держал кружку, отсутствовали первые фаланги, а когда-то сломанный и плохо сросшийся нос был как будто свернут набок. От мужчины несло застарелым потом. — Раньше, бывало, винный погребок ждал на каждом углу, и шлюхи разгуливали по всем улицам. Расхаживали туда-сюда в своих юбках и красных чепцах, никого не стесняясь, на любой вкус, готовые поразвлечься по-всякому. И никто не спрашивал, где ты серебром разжился. — Мужчина рыгнул, утер рот тыльной стороной ладони и протянул Гектору ковшик. — Все переменилось, когда наш Генри выбился в рыцари. Дела пошли потише, но найти можно все, если знаешь, что ищешь. Главное, язык держать за зубами. — Он бросил на Гектора хитрый взгляд. — Пусть Генри теперь и сэр, но, по-моему, своего он никогда не упустит. Таким, как он, сколько ни давай, все мало будет.

Еще один титулованный джентльмен с Ямайки, и богатый, отметил про себя Гектор. Он терялся в догадках, кто такой этот сэр Генри, кем он может быть и связан ли как-то с его «дядей». Гектор сделал глоток из ковшика.

— Не против познакомиться с теми шлюхами поближе, — промолвил он, надеясь взять дружеский тон. — Мы больше шести недель плыли из Африки.

— В этом плавании никаких девок, — ответил моряк. — Это в Порт-Ройяле потаскушки хвостами виляют, но капитан держится от него подальше и в порт, если не позовут, не заходит. А покуда у него патент Французика.

— Из Пти Гоав?

— Тамошний вице-губернатор раздает уже подписанные патенты, вместо имени — пустое место. Вписываешь, какое хочешь, и отправляешься на охоту, и все хорошо, пока отдаешь властям десятую часть всей добычи. На Ямайке во многом то же самое было, пока этот ублюдок Линч мешаться не начал.

Но не успел Гектор спросить, что собеседник имеет в виду, как услышал позади себя шаги Коксона по палубе. Раздался резкий окрик капитана:

— Хватит! Ты с племянником губернатора Линча говоришь. Твое мнение его ничуть не интересует!

Моряк злобно взглянул на Гектора.

— Племянничек Линча, вот как? Знал бы, в ковшик бы нассал, перед тем как ты из него пить стал. — С этими словами он развернулся и ушел прочь.

* * *

Над тем, что ему сказал беспалый моряк, Гектор размышлял на протяжении двух дней и ночей, пока буканьерский корабль не достиг Ямайки. От погони за далеким парусом Коксон отказался, когда стало ясно, что догнать добычу нет никакой надежды. На ночлег юноша устраивался на бухте каната на носу корабля, а днем оставался предоставлен самому себе. Всякий буканьер, попадавшийся Гектору, либо игнорировал юношу, либо бросал на него преисполненные злобой взгляды, которые он относил на счет своего предполагаемого родства с Линчем, о чем очень скоро стало известно всем. Коксон не обращал на Гектора никакого внимания. На рассвете третьего дня юноша поднялся на ноги и, пройдя на нос, стал всматриваться поверх бушприта в сторону открывшегося берега. Он чувствовал себя разбитым и усталым, его не оставляла тревога о собственной судьбе.