Уже хочу развернуться и уйти, когда эта звездная зазнайка салютует мне, тем самым обращая внимание всех наблюдавших за ним на меня, щедро отсыпав и мне своей “славы”.

Ну, Сим! Ну… гад!

Я, честно, хорошая девочка. Очень. Послушная, чаще всего кроткая, милая… Но, к сожалению, тоже только когда сплю зубами к стенке. И когда поблизости не маячит этот парень.

Улыбаюсь другу детства в ответ самой своей невинной улыбкой, больше смахивающей на оскал, и, развернувшись на пятках, перед тем как скрыться за дверьми университета, показываю крайне неприличный жест в сторону парня, чей взгляд безоблачно голубых глаз до сих пор ощущаю на своей спине.

Средний палец — вещь универсальная, а главное, доходчиво объясняет человеку, как сильно его “рады” здесь видеть.

Так-то, мажорчик.

Глава 3. Сим

В сердце что-то колет, отдаваясь тупой болью.

Не изменилась.

Совершенно.

Вот вроде выросла. Ан нет. Средний палец на виду у доброй половины универа.

Да уж, Летта. Девочка-война.

Остается только ухмыльнуться такой наглости и фантастической дерзости и перестать пялиться на закрывшуюся за ней дверь, отпуская ее фигурку из виду с каким-то извращенным сожалением.

Знаю, что она терпеть меня не может. И, признаю, есть за что.

Припарковав своего коня, ставлю на подножку и вешаю шлем на ручку.

Конечно, плохо сиять своей короной, но в этом универе у меня сложились прекрасные отношения почти со всем преподами, с которыми пришлось столкнуться почти за шесть лет обучения. Еще бы! На цветы я денег никогда не жалел, да и придраться ко мне, откровенно говоря, было негде. Спортсмен, отличник: школа с золотой медалью, диплом красный без пяти минут в руках — да и слава, пронесшаяся по стране после игр в прошлом году за сборную страны, прочно укоренила в головах многих мой образ как золотого идеального мальчика.

Пока иду до универа, с добрый десяток раз раздаю рукопожатия знакомым парнями и расточая соблазнительные улыбки знакомым девчонкам. С кем-то спал, с кем-то так… мимо мелькает множество знакомых лиц, но как бы прозаично ни звучало — перед глазам другое. В общем, здравствуй родные пенаты!

Последний год — он трудный самый — говорят. Но для меня он, пожалуй, обещает стать трудным не из-за приближающегося диплом, а из-за нее…

— Кому это ты там так уверенно салютовал? — появляется в поле зрения слегка помятый после вчерашнего загула Марат, похлопывая по плечу. — Не успел приехать, уже девчонок клеишь?

— Если бы, — ухмыляюсь и качаю головой.

Трудно сказать, чего я ждал от этой встречи и как я ее себе представлял, но точно не ее, бросившуюся ко мне в объятия от того, что соскучилась. И все равно такая реакция, как средний палец, немного задевает, хоть это и вполне в стиле Летты. Что семнадцать, что девятнадцать — она все та же. И приходится снова себе напомнить, что переболел. Ведь так? Странное и противное, ноющее в груди чувство, которое два года назад подтолкнуло к переезду и смене команды, буквально гоня меня как можно дальше от девчонки, прошло. Не сразу, но прошло.

Я ее бешу до звезд в глазах, она меня ненавидит лютой ненавистью. По крайней мере, именно так мне сказали однажды. Извращенная дружба у нас такая.

Захожу в холл главного здания, и тут сегодня чертовски многолюдно, но это не мешает заметить сразу же фигурку мелкой. И без раздумий ноги сами несут в ее сторону.

— Лекции на втором, — тормозит меня голос друга.

— Скоро буду. Замолви там за меня словечко, если задержусь, — отступая вперед спиной, киваю другу, мордаха которого расплывается в довольной улыбке. Явно он уже себе напридумывал.

— Ну, давай-давай… — слышу гогот себе вслед и снова перевожу взгляд на девчонку, которая не воспользовалась моментом, чтобы смотаться.

Не могу сказать, что я был удивлен, когда увидел Виолетту Гаевскую в том же универе, где учусь и я, так как на днях Тёмыч обмолвился об этом, но удивлен был произошедшими разительными переменами в ее внешнем виде.

Так как вся жизнь прошла бок о бок, а родители — лучшие друзья уже тучу лет, естественно, что мы с ней не могли не видеться и довольно часто. Тем более дома почти по соседству. Она росла практически на моих глазах, и именно это и стало для меня во многом губительно. Эта привязанность со временем начала трансформироваться во что-то большее, что ни мне, ни уж тем более ей не нужно было.

И эти два года я буквально запрещал себе даже вспоминать о Летте. Этот перерыв был нужен мне, как воздух. Моя нездоровая тяга к “подруге”, что столько лет рядом и непременно сует свой любопытный носик везде, куда не следует, уже начинала пугать. Я не спрашивал у предков, как у нее дела, в разговоре с братом Виолетты старался вообще тему его сестры не поднимать и уж тем более не следил за соцсетями девчонки. И сейчас… годы прошли, но в моем отношении к ней, как оказывается, ни черта не изменилось. Все хочется так же задевать, язвить и подкалывать, выводя на эмоции. И, черт побери, быть рядом. Я, увы, все тот же.

Но зато изменилась она. Преображение видно невооруженным взглядом.

Повзрослела.

Это уже не маленькая девочка, которая носилась вместе со мной и ее братом во дворе и скакала по деревьям. Не та задира, что вечно таскала мои конфеты и потом спирала на меня раскиданные по дому фантики, спрятавшись за углом. Не та девчонка, которую можно просто подойти и щелкнуть по носу или дернуть за косичку.

Выросла.

Девушка.

До одури красивая, надо сказать. Вообще дочурка Гаевских никогда дурнушкой не была, но сейчас исчезли всякие намеки на подростковую угловатость, трансформировавшись в приятные женские формы с крышесносными изгибами и размерами там, где оно нужно. Длинные темно-шоколадные волосы, что с детства слегка вьются и манят, уже почти до поясницы и лежат пышной копной.

Она стоит, насупившись, и стреляет в меня темными от злости глазами. В джинсах и джинсовой рубашке с этим кожаным рюкзачком на одном плече и угрожающе сложенными на груди руками. Всем взглядом говоря: не смей ко мне подходить, индюк.

Три ха-ха, дорогая.

— Вредина, — улыбаюсь самой обезоруживающей в своем арсенале улыбкой и обнимаю за плечи, дурея от сногсшибательного аромата ее волос. — Скучала?

— Индюк! — что и требовалось доказать! Смотрит на меня снизу вверх, дуя губы, эльф, что почти на