в оттенки горячей латуни.

Но сирены ревут в истеричном июне,

Мне приходится на перекрестье огня

Обвинителем быть, словно Бунин!

17.12.88

Парфенкову А. С.

Был декабрь и падал снег,

В доме дверь не закрывалась.

И тревожная усталость

Расстилалась, как во сне.

Монотонно шли псалмы,

Свечка таяла невинно,

Уплывала домовина

От сумы, тюрьмы и тьмы.

Скорби томная печать:

Вечер очернён слезами.

И печаль ложилась с нами,

Чтобы утром с нами встать.

С ЧЁРСТВОЮ ДУШОЮ

Я с душою чёрствою, как камень,

Нарушая промысел поста,

Изливаю боль под облаками…

Оттолкнуться б от земли ногами,

Только под ногами — пустота.

Это ли теперь не преступленье –

Верить в твердь потерянных годов?

Вновь теряя связи поколений,

Я ловлю руками чьи-то тени,

И к потерям новым не готов.

Но пока в душе трепещет вера,

И ещё бессильны плен и тлен,

Болью обретаю чувство меры:

Не щадя ни памяти, ни нервов,

Нахожу свой путь в кромешной мгле.

ТВОЙ ЛЕНИНГРАД

ММЗ

Время лязгающим траком

Пробивает колею.

Оглянись на жизнь свою:

Вырастают глыбы мрака

У Вселенной на краю.

А написанные книги

Обличают и корят.

И летят в тебя булыги

От любого забулдыги

Под напевы сентября.

Жизнь твоя теперь безвидна,

Ты готов сорваться в ад,

От неправды и обиды…

В мрак уходит Атлантидой

Твой печальный «Ленинград».

МУКА́ СLOVEС

НОЧЬ С

АПРЕЛЯ НА МАЙ

(Горловский сонет)

Как в полусне сознание парит.

Всё врёт судьба, хоть вроде мягко стелет,

Я вне себя десятую неделю,

И к звёздам рвётся нерождённый крик…

Забычковав последний день апреля,

Я первый майский кофе заварил.

А город содрогается в ночи,

И остывает в чашечке эспрессо.

Там, над Глубокой дымная завеса

И воздух обречённостью горчит.

Моей весны нерадостная пьеса

Трепещет, словно язычок свечи…

Гул сотрясает небо без умолку,

И робкий май шагает по осколкам.

ПОСЛЕДНИЕ ЧАСЫ ИЮНЯ

(Горловский сонет)

Елене Н.

Нет, не закончился июнь!

У нас с тобою день в запасе,

И мы идём по пыльной трассе,

Пока рассвет предельно юн,

Туда, где у песчаных дюн

Залив озёрный так прекрасен.

Где жизнь бурлит во весь накал,

Где ивы распустили пряди,

Разносится над водной гладью

Черноголовых чаек гвалт,

Где мир почти что мирным стал,

И преисполнен благодати.

И только сердце кровоточит

От боли отгремевшей ночи.

ТРЕВОЖНОЕ

(Горловский сонет)

Ночей тревожных бесконечна боль,

И нет надежды, что она прервётся.

Живу во тьме, хотя и верю в солнце,

Но боль упорно лезет исподволь.

Мой скорбный вой к созвездьям в небо льётся,

Где затмевает сам себя Алголь.

Туда же льнёт и канонады гул,

И нет смятеньям ни конца, ни края,

В такие ночи люди выгорают

И оседают пеплом на снегу.

Как пешка я, которой не играют,

Преодолеть тревоги не могу.

И, словно дым, — друзей ушедших лица,

И невозможно с болью примириться.

БЕДА

(Горловский сонет)

Пока слонялся по углам,

Моя беда ходила рядом:

Вокруг двора, вокруг кола,

Напитываясь злобным ядом,

Сверлила душу диким взглядом

И хищно свой момент ждала.

Пока рассвет серел в окне,

Беда, схватив меня за плечи,

Поставила лицом к стене.

А я наивно и беспечно

Смотрел, как некто жребий мечет,

Но не о ризах… Обо мне.

Мой новый день от страха жался

И от сумы не зарекался.

УСТАЛОСТЬ

(Горловский сонет)

И хочется вином залить тоску,

Ты так устал быть менестрелем бойни.

Легко судить смотрящим с колокольни,

И языком молоть словес муку,

Чтоб речь звучала злей и протокольней,

Пока их с высоты не совлекут…

А тут молчишь, накапливаешь злость,

И чувствуешь себя, как в саркофаге,

Пока душа не выплеснет бумаге

Всё то, что в хрупком сердце запеклось,

Не думая о страхе и отваге,

О спице, что вот-вот пронзит насквозь…

И судит век предвзято и сурово

За каждое несказанное слово.

ЗАЖГУ СВЕЧУ

(Горловский сонет)

Зажги свечу и сумерки отступят…

Николай Новиков

Приходит вечер по-октябрьски пресный

И выползает тонкая луна.

Я одиноко пью закат до дна,

И сумерки встают стеной отвесной.

Зажгу свечу — и в памяти воскреснут

Все дорогие сердцу имена.

И вечер вдруг наполнится стихами

И голосами тех далёких дней,

Когда запал души горел мощней,

А сердце чёрствым не было, как камень…

Холст вечера строками, как мазками,

Заполню я, и станет мир ясней.

Зажгу свечу, чтоб те, кто были с нами,

Не растворились в памяти моей.

НЕ РЕЗОН

(Горловский сонет)

Превращая стихи в согласованный шум,

Обречённо ищу подходящее слово.

Но душа, растерявшись, мне снова и снова

Настоятельно шепчет, что я, мол, спешу.

А ноябрь сверлит спину мне взглядом суровым,

Я опять не от печки по жизни пляшу.

Заговаривать сны нынче вышел сезон,

Но шаманят ветра по шершавой бумаге.

Я хотел написать про линялые флаги,

Но от этого страшный рождается звон…

Мне придётся забыть о вчерашней отваге,

Быть «героем не к месту» — уже не резон.

И слова улетают грачиною стаей,

Я во след пепел старых тетрадей листаю.

НЕУLOVEИМОЕ

Я ОСТАЛСЯ

ОДИН

Виктории П-К

Боль души, как тротиловые мегатонны…

Рвётся сердце в моей обречённой груди,

Пожинаю потери свои неуклонно.

Я остался один из семи Симеонов.

Я остался один!

Этой боли мне в душу вколочены сваи,

Плачет сердце, как будто запуганный зверь.

Это время за ворот тоску заливает.

Что мне делать теперь, моя память живая?

Что мне делать теперь?

Говорят: время лечит, но чаще — калечит!

Лишь мгновения мимо сознанья бегут.

Страх терзает меня и хватает за плечи.

Я уже не смогу быть бродягой беспечным.

Я уже не смогу!

В НИКУДА

Здесь не нужен ты, там — никто не ждёт…

Не ходи впотьмах вдоль глухих оград!

Время вздорное голосит: «Вперёд»,

Но в отчаянье ты глядишь назад.

Не поэтому ль никуда не вхож?

Обездолено ходишь гол и нищ,

Сеешь искренность — пожинаешь ложь,

И ведёт твой путь мимо пепелищ.

Нелегко понять, кто есть враг, кто друг,

Бьётся молния сквозь