– Боже, это так странно.

– Ты справишься.

Взволнованная интонация в голосе Кристи огорчает. Мы обе молчим в нерешительности, которая только добавляет мне страха.

– Я надеюсь.

– Чуть больше года – и ты вернешься домой. Си, тебе почти девятнадцать. Если тебе так претит там жить, ты вполне можешь уехать.

– Верно. – Это правда, но моя договоренность с Романом – совсем другое дело. Если я откажусь от работы на заводе, то потеряю наследство – деньги, которые могут погасить долг моей матери и обеспечить ей достойное существование на всю оставшуюся жизнь. Я не могу и не стану так с ней поступать. Она работала до изнеможения, чтобы вырастить меня.

Кристи правильно истолковывает мое замешательство.

– Это не твоя вина. Си, это ее обязанность – заботиться о тебе. Это долг родителя, поэтому тебе уж точно не стоит чувствовать себя обязанной и откупаться.

Это правда, и я сама прекрасно знаю. Но обследовав бездушный замок Романа, осознаю, что скучаю по матери. Может, это расстояние и отношение отца вынуждают меня чувствовать еще большую благодарность маме. Как бы то ни было, я хочу заботиться о ней.

– Я знаю, что мать меня любит, – говорю я больше для себя, чем для Кристи. Мамина отстраненность от жизни, от меня после стольких лет вместе стала суровым и обескураживающим сюрпризом.

– Я, со своей стороны, не стала бы тебя винить, если бы ты немного раскрепостилась. Я люблю твою маму, но они оба пока кажутся никчемными родителями.

– Роман строгий, не доставляет хлопот, и мы же выжили как-то, проведя вместе несколько летних каникул. Нам удавалось избегать друг друга несколько лет. Я не надеюсь обрести родственные узы, просто хочу выжить. Это место кажется… чужим.

– Раньше ты там не бывала?

– В этом доме нет. Он построил его после того, как я перестала приезжать на лето. Думаю, он чаще живет в своей квартире в Шарлотт. – Напротив моей спальни в нескольких метрах расположена еще одна дверь. Я открываю ее и с облегчением понимаю, что это гостевая комната. Слева от лестницы мезонин, с которого открывается вид на холл на первом этаже и который ведет в длинный коридор с большим количеством закрытых дверей. – Похоже, что я буду жить в музее.

– Как меня это бесит. – Кристи вздыхает, но ее вздох больше напоминает хныканье, и я буквально ощущаю ее обиду. Мы дружим со средней школы и со знакомства не расставались. Я не знаю, как прожить без нее даже день, и, по правде говоря, не хочу. Но ради маминого благополучия постараюсь. Немногим больше года в провинциальном городишке посреди Голубого хребта[1] – и я свободна. Остается лишь надеяться, что время пролетит незаметно.

– Просто найди себе развлечение. По возможности с пенисом.

– Так вот какой выход из положения ты предлагаешь? – Я возвращаюсь в спальню и выхожу на балкон.

– Ты бы меня поняла, если бы хоть разок послушалась.

– Так и было, и посмотри, чем все обернулось.

– То были мальчишки, а ты найди себе мужчину. Просто подожди, подружка. Ты порвешь этот город, как только они хорошенько тебя рассмотрят.

– Сейчас мне на это глубоко плевать. – Я смотрю на впечатляющие горы, простирающиеся за частным лесом. – Я официально живу на другом конце света. Это так странно.

– Могу лишь представить. Не вешай нос! Звякни завтра после инструктажа.

– Окей.

– Люблю тебя.

Чертыхаясь, как сапожник, я занимаю место в последнем ряду на заводской парковке и быстро пробираюсь через машины к лобби. После вчерашнего черствого и однообразного ужина с отцом сейчас меньше всего хочется слушать нотации по поводу пунктуальности. Примерно час я была вынуждена провести под зорким, испытующим взглядом и потому теперь безмерно рада своему новому графику, благодаря которому частенько буду работать допоздна. Солнечное тепло исчезает сразу же, как я оказываюсь за стеклянными дверями. От здания попахивает ветхостью. Впрочем, отполированные кафельные полы потрескались и облупились после многолетнего использования. Посреди лобби в горшке стоит огромный папоротник, который наводит на мысли, что где-то внутри присутствует жизнь, но при более внимательном рассмотрении я понимаю, что растение искусственное и затянуто паутиной. Один-единственный охранник, возраст которого уже далеко миновал период расцвета, праздно стоит у рецепшена возле пожилой, хорошо одетой женщины с прозорливыми серыми глазами.

– Здравствуйте, я Сесилия Хорнер, пришла на инструктаж.

– Я в курсе, мисс Хорнер. Вам в последнюю дверь слева, – отвечает она и оценивающим взглядом осматривает мое платье, показывая на длинный коридор. После этого пренебрежительного жеста я поднимаюсь по ступенькам, прохожу мимо нескольких пустующих кабинетов и очень вовремя проскакиваю мимо женщины, придерживающей дверь для отставших новичков. Она встречает меня теплой улыбкой, и, наверное, это единственный источник тепла в здании, поскольку я дрожу от этого стылого микроклимата. Женщина наказывает мне заполнить бейджик, что я и делаю, прикрепив его к сарафану, который предпочла сегодня надеть напоследок перед тем, как облачусь в желтовато-серую униформу, дожидающуюся меня в шкафу. Я чувствую на себе тяжелые взгляды тех, кто уже сидит, и решаю расположиться на ближайшем свободном месте.

В комнате темно, единственным источником света служит экран проектора, на котором жирным шрифтом написано «Добро пожаловать», а внизу обозначен логотип компании «Хорнер Технолоджис».

Я ни разу не испытывала чувства гордости за свою фамилию. Насколько мне известно, я стала случайной ошибкой Романа, которую с помощью денег он смог убрать из своей жизни. У меня нет иллюзий, что однажды мы сблизимся. Он не смотрит на меня с беспощадным равнодушием, с которым взирает на мою мать, судя по нескольким встречам, коим я стала свидетелем, но я точно не представляю для него никакого интереса.

Ужин прошлым вечером вышел, мягко говоря, неловким, разговор был очень натянутым. Сегодня я здесь по его приказу. Еще один рабочий муравьишка на его промышленной ферме. Словно он в очередной раз пытается дать мне жизненный урок, что упорный труд себя окупает, но мне ли этого не знать. Я оплачиваю все свои нужды с тех пор, как у меня появилась возможность работать: купила первую машину и вносила страховые взносы, стараясь не превышать лимит чековой книжки. Зато я отлично знаю, что мне нечему учиться у Романа. Я даже не сомневаюсь, что чем дольше стану подчиняться его требованиям и соглашаться с его планами на меня, тем яростнее будет мое возмущение.

Это все ради мамы.

Женщина, которая встретила меня в дверях, выходит на середину комнаты и улыбается.

– Похоже, все на месте, так что начнем. Я Джеки Браун – да, как в фильме[2]. – Никто из нас не смеется. – Я директор по персоналу и работаю на «Хорнер Тех» восемь лет. Рада всех приветствовать на нашем инструктаже. Я была бы признательна, если бы каждый из вас встал и рассказал о себе в двух словах, чтобы со всеми познакомиться.