– Это из-за женщины, господин. Она терзает ваши мысли. Но все пройдет.

– Знаю. Однако так трудно быть терпеливым.

Перегриф осмелился улыбнуться:

– Время, проведенное в длительных раздумьях, сделает окончательное решение наиболее приемлемым, господин.

– Да, да, правда. – Чародей положил ладонь на руку воина. – Ты всегда знаешь, что сказать, чтобы утешить меня, Перегриф.

Голова с белой копной волос почтительно качнулась.

– Я стараюсь, господин.

– Назад, в крепость! Как следует поедим и займемся накопившимися государственными делами. Подальше от смрада этого места и этих людей.

– Да, господин.

Перегриф тронул вожжи, и огромные лошади аккуратно развернули колесницу на ограниченной площадке. Химнет бросил взгляд в направлении конца волнореза. Люди стояли, отложив удочки, сжимая в руках шапки и почтительно склонив головы. Один человек склонил голову особенно низко, так же, как и его сын, оба они слегка дрожали. Увидев это, Химнет задержал на них взгляд несколько дольше, чем нужно, хотя и понимал, что не подобает ему находить удовольствие в таких пустяковых проявлениях власти.

Перегриф прикрикнул на коней, и колесница рванулась вперед, мчась по волнорезу назад к порту, к городу, к угрюмым утесам Карридгианских гор.

Что-то стрелой пролетело перед колесницей, отчаянно пытаясь увернуться от мчащихся копыт жеребцов, – упряжке перебегала дорогу черная кошка.

– Осторожно, – крикнул некромант, – не задень ее!

Исполнительный Перегриф, мастерски орудуя вожжами, слегка отклонял несущихся коней вправо, хотя колесница опасно приблизилась к краю волнореза. Спасенная кошка исчезла среди камней. Пристально посмотрев назад, Химнет попытался разглядеть ее, но не смог.

Вернув скачущих лошадей снова на середину волнореза, главный помощник неуверенно взглянул на Химнета:

– Господин, это была всего лишь шелудивая бездомная кошка. Невелика беда, если бы мы ее задавили.

Нет, ошибаешься. Химнет нахмурился. Что означал этот миг? На какое-то мгновение нечто внедрилось ему в мозг и поразило его заставив действовать не просто неподобающе, но и нетипично. За кого он испугался – за кошку или за себя? Весьма странно…

Два необъяснимых происшествия чуть ли не за две минуты. Сначала рыбак, потом кошка. Утро оказалось очень своеобразным. Несмотря на всё попытки Перегрифа развеселять господина, Химнет прибыл в крепость обеспокоенный и в дурном расположении духа, чего не случалось уже многие годы.

Поскольку через Либондай пролетали внутренние торговые пути и дорога для завозного товара с экзотического Юга и Востока, здесь ежедневно можно было наблюдать самые разнообразные чудеса. Но даже в шумной и пестроликой гавани, внушительная фигура, вышагивающего по портовому рынку огромного иссиня-черного кота с мощными лапами, львиными клыками и гривой заставляла людей оборачиваться.

– Почему ты думаешь, что смотрят именно на тебя? – Выпрямившись во весь свой (хоть и небольшой) рост, Симна ибн Синд важно мерил шагами изрядно потертые ромбовидные камни мостовой.

Черный Алита мягко фыркнул:

– Около нас кружат тысяча и один человек, а носом я чую еще тысячу. Есть и кошки, самой крупной из них мне не хватило бы на завтрак. Симна, тебе не обязательно править королевством, чтобы перед тобой преклонялись, ты и так от себя в полном восторге.

Посмотрев вверх, фехтовальщик увидел двух девушек, высунувшихся из окна. Когда он улыбнулся и помахал им, девушки отпрянули, хихикая и прикрывая ладонями лица.

– Видишь! Они смотрели на меня.

– Нет, – ответил большой кот, – они над тобой смеялись. А смотрели они на меня. И я бы сказал, весьма благосклонно.

– Да замолчите вы! – Этиоль Эхомба бросил неодобрительный взгляд на своих словоохотливых спутников. – Сначала попробуем навести справки в конторе лоцмана, а если не повезет, пойдем на корабли.

Нетерпеливое ожидание скоро сменилось разочарованием. Портовые лоцманы с пониманием отнеслись к просьбе путешественников, но их слова так же мало обнадеживали, как и ответы шкиперов. Капитаны норовили поскорее избавиться от странных посетителей, а некоторые открыто смеялись им в лицо. Впрочем, грубиянов было немного, ибо те, кто замечал Алиту, притаившегося за спинами двоих людей, делали благоразумный вывод о том, что бестактно потешаться над просьбой, какой бы нелепой она ни казалась.

Последнего капитана, которому они изложили свое дело, Эхомба принял за одного из младших помощников. Это был улыбчивый рыжий парень с веснушчатым лицом и широкой грудью, покрытой курчавыми волосами. Но его добродушный юмор и мягкий характер не могли скрасить грустную реальность.

Молодой шкипер уперся ладонями в бока и поглядел на Эхомбу. Симна, как обычно в подобных случаях, предпочел оставаться на втором плане. К этому времени северянин смертельно устал от бесконечных отрицательных ответов на их расспросы, поглотивших большую часть дня, и уже предвидел реплику, которую услышит. В этом смысле капитан его не огорчил.

– Переплыть через Семордрию? Вы спятили? – Нежное рычание побудило капитана поглядеть за спину высокого темнокожего южанина, где он увидел узкоглазую груду мускулов и когтей, лениво развалившуюся на палубе. Это заставило его если не изменить свое мнение, то хотя бы смягчить тон. – Никто не плавает через Семордрию. Мне по крайней мере такие корабли не известны.

– Вы боитесь? – высоким голосом осведомился Симна. Было уже поздно, и его не особенно волновало, что он вдруг обидит какого-нибудь местного моряка, воняющего рыбьим жиром и ракушками.

Молодой капитан рассвирепел, но, вероятно, вспомнив о будто бы дремлющем, но очень настороженном Алите, проглотил вертевшуюся на языке отповедь, как ложку горького лекарства.

– Я боюсь только того, чего не знаю, а протяженности Семордрии не знает никто. Поговаривают, будто рассказы о землях далеко на западе – не более чем болтовня пьяных матросов и выдумки менестрелей. От экипажей нескольких судов, отважившихся выйти из Трех Глоток Абокуа, чтобы плыть вдоль легендарных западных берегов, доходили слухи об огромных жутких тварях. Я командую этим кораблем по поручению двух моих дядей. Они вверили судно моим заботам, и у меня есть перед ними определенные обязательства, даже если бы мной завладело безумное желание переплыть Семордрию, я все равно не смог бы осуществить подобное предприятие. Лучше и вам от него отказаться.

– Мне знакомо понятие ответственности. – Эхомба говорил спокойно, так как слышал такие же речи от капитанов более чем двадцати других судов. – Я и сам отправился в путешествие при похожих обстоятельствах. – Он посмотрел на юг, дома, а главное – могила благородного человека с дальних берегов, чья предсмертная просьба заставила пастуха спасать таинственную женщину, прорицательницу Темарил.

– Тогда постарайтесь осознать, что Семордрию нельзя переплыть. По крайней мере это не под силу ни одному кораблю, капитану или команде, которые плавают по Абокуа. – Таковы были последние слова капитана.