— Работаю. — И голос у него… Голос все такой же, низкий сейчас, до дрожи в коленках опять. Ну вот как так получается?

— Но ты же…

— Нет, уже нет. Я просто начальник службы безопасности теперь.

— О… Хорошо…

— И, Клубничка… — он медлит, затем все же договаривает, — мы же никому не скажем? О том, кем я был? Да?

Я не успеваю ответить, он шагает вперед и прижимает меня к стене. Всем своим мощным, тяжелым телом.

И губы его у моего виска — согнулся специально. Чтоб достать, куда необходимо. Волна сладкой дрожи по телу — вниз! К ногам! И не только к ногам…

И руки большие на талии — сжимают — и резко вверх. По стене.

Ахаю, когда перестаю доставать ногами до пола. Словно кукла в его лапах!

— Клубничка… — легкие поцелуи по виску — вниз, к скуле, возле ушка, прикусывает мочку, все делает, все, для того, чтоб с ума меня свести! Удивительно! Или я настолько предсказуема, или он настолько уверен в том, что не буду сопротивляться? — Такая стала красивая… Я охренел, как увидел… А ты? Думала обо мне, а?

— Нет… Нет… — упираюсь руками в его грудь, обтянутую белой рубашкой, дрожу всем телом, беспомощно болтаю ногами, но в голове, кроме дурмана, навеянного его близостью и беспардонными действиями, еще и злость, увеличивающаяся пропорционально возбуждению глупого тела, — отпусти меня… Отпусти!

Повышаю голос, а затем, выпростав руку, бью его по лицу.

С оттягом и нескрываемым удовольствием.

И еще раз. И еще!

На четвертый раз он ловит мою ладонь и прижимает к стене. И меня всем телом прижимает, наваливается.

Дышит тяжело, словно перебарывает себя, пытается совладать с эмоциями и похотью.

А затем мягко ставит на пол.

И отходит на полшага.

Конечно, все равно еще очень близко, непозволительно близко, но все-таки я, по крайней мере, могу дышать. И это уже хорошо.

— Ты чего, Клубничка?

Он, кажется, удивлен? Правда, что ли? Господи… Мужчины — непостижимые существа…

— Не называй меня так!

— Почему? Ты пахнешь клубникой.

— Нет!

— Ну, мне-то лучше знать… Ты чего такая дикая?

— Антон… Кстати, как тебя по-настоящему зовут? Хоть имя-то настоящее?

— Настоящее. Каменев Антон Сергеевич.

Он хмурится опять, невольно потирает красную щеку. Недоволен. Ну еще бы, обломали с его желаниями!

— Так вот, Антон Сергеевич, я прошу вас впредь ко мне обращаться по имени отчеству и всякие… такие вещи… прекратить.

Ох, я — молодец. Так хорошо сказала, так хорошо веду себя! Смогла донести доходчиво!

— Понял. Когда заканчиваешь?

Не смогла.

— Это еще зачем?

— Встречу, прокатимся куда-нибудь, поужинаем, поговорим…

Точно не смогла.

Или Антон Сергеевич у нас непрошибаемый совершенно.

— Еще раз: я не собираюсь с вами общаться и встречаться. Про ваше прошлое рассказывать никому ничего не намерена, мне нет до этого дела. И до вас нет никакого дела.

Вот. Теперь точно донесла.

— Хорошо, — покладисто кивает, поправляет пиджак, не сводя с меня глаз. Внимательных таких. Жадных. Если все понял, зачем так смотреть? — Тогда, может, завтра?

Не понял.

Катя, ты не умеешь донести информацию! Позор тебе, Катя!

Хорошо… Выдыхаем. Губы не лижем, не исключено, что именно это в прошлый раз послужило триггером для решения прижать меня в темном уголке и распустить лапы.

И еще разок. Как анекдот для дебила.

— Антон Сергеевич, я не буду с вами встречаться. Ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра.

— Почему?

Да что же за бред-то такой???

— Потому что я замужем, Антон Сергеевич, давно и счастливо.

Он молчит. И выглядит так, словно эта новость для него стала шоком.

А для меня шок то, что он даже не сомневался, что я соглашусь с ним встретиться после стольких лет отсутствия и его феерического исчезновения.

Какой-то… треш, не назвать по-другому.

— И дети есть? — неожиданно тихо спрашивает он.

— Есть. Дочь. Может, вы пропустите меня? Мой рабочий день уже десять минут, как начался.

Он молча сторонится, пропуская меня к лестнице.

И так же молча топает следом. Не сопя в этот раз, словно возбужденный мамонт.

Нет, очень тихо идет, вежливо пропуская меня вперед, открывая дверь на второй этаж, указывая, в какой стороне лаборатория Хохлова.

Я иду, пытаясь настроиться на рабочий день, отбросить в сторону все, что мне сейчас мешает.

И нет, никаких угрызений совести не испытывая от своего вранья.

Как и он, наверняка, когда говорил влюбленной в него без памяти девочке, что это не она такая, а он такой.

И не думая, что испытает эта девочка, когда чуть позже увидит репортаж про кровавый расстрел в пригороде и без труда угадает в одном из неподвижно лежащих на асфальте тел своего первого мужчину, свою первую любовь.

Бумеранг? Не, не слышали.

А вот возмездие… Вполне.

И звучит лучше. Правильнее.

Хохлов Семен Владимирович — старший научный сотрудник и, оказывается, не мой непосредственный начальник. Но мой руководитель практики.

А начальство у нас — Васильев Евгений Федорович, руководитель отдела строения вещества, доктор физико-математических наук, фигура таинственная и мало уловимая.

В отделе имеется еще один сотрудник, но он как раз в отпуске, и так удачно, что я пришла к ним на практику аж на два месяца.

И вообще, удачно, что теперь в их сплоченных рядах есть девушка, да еще и такая красивая…

Из всего приветственного спича Хохлова я делаю вывод, что с женщинами у физиков-ядерщиков не густо, и на меня тут будут смотреть. Ну, пусть смотрят, главное, чтоб не трогали.

А то вон, уже начали, практически… Наглые начальники отдела безопасности…

Щеки опять краснеют от воспоминаний о горячих ладонях на талии, о шепоте искушающем: «Клубничка…». Ну прямо, как в снах моих развратных.

Хохлов радуется и умиляется, принимая мои красные щечки за смущение перед его неотразимостью.

Усиленно предлагает чай-кофе, показывает рабочее место, рассказывает, в чем будет заключаться моя работа на время практики.

Я внимаю, привычно повесив на лицо выражение сладкой восторженной дурочки и записывая всю последовательность действий в лаборатории. Вообще, лаборатория не здесь, а рядом, в специальном корпусе, и вход туда по спец-допускам даже для сотрудников. Так что, не факт, что я там вообще побываю за все время практики. Конечно, я знаю о технике безопасности и прочем, но это еще не значит, что мои знания что-либо решат.