Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Убирайся из моего леса, – прорычала она.
Она убрала ногу и наблюдала исподлобья, как Андрей и Арон, поддерживая друг друга, побежали прочь. Всю их браваду как ветром сдуло.
Раду утерся рукавом, размазав по лицу кровь и грязь, и посмотрел на Ладу, она стояла в луче света, просачивающегося сквозь брешь в густых ветвях. Впервые в жизни он был благодарен за ее жестокий характер, за странное, инстинктивное умение наносить вред другому наименьшими усилиями. Он так устал и был так напуган, а она его спасла.
– Спасибо, – он направился к ней, пошатываясь и раскрыв объятия. Когда ему было больно, няня прижимала его к себе, ограждая от внешнего мира. Он хотел – и нуждался – в этом сейчас.
Лада ударила его в живот. От боли он согнулся вдвое и упал на колени. Она присела рядом и схватила его за уши.
– Не благодари меня. Я лишь научила их бояться меня. Как это помогло тебе? В следующий раз ты ударишь первым, ты ударишь сильнее, ты покажешь, что твое имя означает страх и боль. И меня здесь не будет, чтобы тебя спасти.
Раду затрясся, изо всех сил стараясь не расплакаться. Он знал, что Лада ненавидит, когда он плачет, но она сделала ему больно. И поставила перед ним невыполнимую задачу. Другие мальчики были выше, злее, быстрее. Ладе удавалось их побеждать, но он этого умения был начисто лишен.
Весь долгий и унизительный путь обратно, когда он шел вслед за сестрой, Раду думал, как ему стать таким, как она. Бояре в ожидании сидели под шатрами и сплетничали, а слуги обмахивали их опахалами. Мирча беседовал с Владом Данешти и, увидев разбитое лицо Раду, явно обрадовался. Вероятно, он бы с удовольствием добавил еще пару ударов.
За спиной Лады Раду шагал гораздо увереннее, но все равно все взгляды были прикованы к ней. Бояре изумились, увидев княжескую дочку, горделиво выходящую из леса. Никто не удивился тому, что Раду перепачкан и окровавлен, хотя он и не был окровавлен настолько, как Арон и Андрей. Торопясь поскорее убежать от Лады, братья Данешти заплутали в лесу, и их пришлось искать.
После этого лесные состязания были отменены, а у боярских семей появился повод перешептываться о дочери князя. Она всегда опережала мальчишек своего возраста в навыках верховой езды и открыто требовала, чтобы ее обучали всему, чему обучают ее брата. Вместо того чтобы наказывать Ладу, их отец смеялся и гордился дочерью, дикой и яростной, как кабан. Если бы Раду вышел из леса победителем – заметили бы его?
Раду подслушивал эти разговоры, прячась за гобеленами, укрываясь в темных углах. Он видел, что Арон и Андрей посматривают на него и даже спустя две недели все еще жаждут застать в одиночестве. Лишь в окружении взрослых Раду мог, оставаясь в безопасности, улыбаться и общаться, пуская в ход все свое обаяние.
Лада была права. Она его не спасла. Взгляды врагов, когда они замечали его, красноречиво об этом свидетельствовали.
Поэтому он ждал, прятался и наблюдал. И потом, одним хрустящим осенним вечером, пошел в атаку.
– Привет, – сказал он. Его голос бы так светел и радостен, что вполне мог бы осветить сумерки.
Мальчик-слуга испугался и подпрыгнул, как от удара.
– Могу я вам чем-то помочь? – Его рубашка была заношена почти до дыр. Раду окинул взглядом острые линии его ключиц, длинные и тощие руки. Они, наверное, были ровесниками, но жизнь Раду была куда менее суровой. По крайней мере, еды всегда хватало.
Раду улыбнулся:
– Хочешь поесть?
Мальчик удивленно вытаращил глаза и кивнул.
Раду не понаслышке знал, каково это – когда никому нет до тебя дела. Служка Эмиль занимал такое низкое положение, что бояре, на которых он работал, его не замечали. Раду повел его в кухню.
***
По замку прокатилась волна краж. После каждого приема, на котором присутствовали боярские семьи, кто-нибудь замечал пропажу ожерелья, драгоценных перстней или памятного кулона. Это бросало тень на князя, и Влад объявил, что, кто бы ни стоял за этими преступлениями, он будет публично выпорот плетками и заключен в тюрьму навсегда. Между бояр пошли злобные и возмущенные пересуды, а Влад стал подозрительным и укрывался в замке, неся на плечах груз стыда за то, что он не в состоянии контролировать происходящее в его собственном доме.
Несколько недель спустя Раду стоял среди толпы, когда Арона и Андрея привязывали к столбу в центре площади. Их лица были мокрыми от слез и соплей.
– Зачем им было красть эти вещи? – с любопытством спросила наблюдавшая за ними Лада.
Раду пожал плечами:
– Все пропавшие драгоценности слуга обнаружил под их кроватями.
Слуга, который больше не умирал с голоду и который считал Раду своим лучшим и единственным другом на свете. Раду улыбнулся. Не было ни одной серьезной причины ждать так долго, откладывая наказание врагов и продлевая позор отца. Но предвкушение было сладким. А теперь наконец реванш.
Лада повернулась к нему, с подозрением сдвинув брови:
– Это сделал ты?
– Можно побить кого-либо, и не прибегая к кулакам, – Раду ткнул ее пальцем в бок.
Она рассмеялась, приведя его в изумление. Он выпрямился и горделиво усмехнулся: ему удалось удивить и развеселить Ладу. Она никогда не смеялась – только над ним. Наконец-то он сделал что-то правильно!
Началась порка.
Улыбка Раду завяла и умерла. Он отвел взгляд в сторону. Теперь он был в безопасности. И Лада гордилась им, чего прежде никогда не случалось. Он старался думать только об этом и не обращать внимания на то, как больно скрутило его живот, когда Арон и Андрей взвыли от боли. Он хотел, чтобы рядом оказалась его няня, обняла и утешила его, и от этого ему тоже стало стыдно.
Лада наблюдала за поркой оценивающим взглядом.
– И все же, – сказала она, – кулаки быстрее.
1446 год. Куртя-де-Арджеш, Валахия
В самый разгар лета двенадцатого года жизни Лады, когда чума налетела с настойчивым гудением тысяч черно-синих мух, Влад увез Ладу и Раду из города. Мирча, их мучитель и старший брат, находился в Трансильвании, смягчая конфликты. Лада была в восторге от того, что у всех на виду скакала верхом рядом с отцом. Раду, няня и Богдан ехали вслед за ними, а чуть поодаль скакали стражники отца. Влад указывал на различные приметы сельской местности: едва заметную тропу, взбиравшуюся вверх по склону горы, на древнее кладбище с гладкими камнями на могилах давно позабытых людей, на фермеров, рывших канавы, чтобы наполнить их водой из реки для своих посевов. Она впитывала его слова с большей жаждой, чем иссохшая земля.
Ненадолго остановившись в маленьком зеленом городке Куртя-де-Арджеш, они отдали дань уважения храму, которому ее отец оказывал свое покровительство. Обычно Ладу нервировали религиозные догматы. Она посещала церковь вместе с отцом, но делала это исключительно для поддержания престижа семьи и выполнения политического долга – чтобы быть на виду. От монотонного пения священников клонило в сон, воздух был спертым, свет – тусклым: ему никак не удавалось пробиться внутрь сквозь грязные окна. Они были православными, но ее отец имел политические связи с папой римским через Орден Дракона, так что было еще важнее, чтобы она стояла ровно, слушала священника и делала абсолютно все, что полагалось, поскольку это должны были увидеть другие.