- Аннушка, подай мне молоток и выбери подходящий гвоздь — не слишком толстый, но достаточно длинный.

- Да, сейчас.

Страх лопнул, как мыльный пузырь. Вместо него пришла растерянность. Аннушка не могла понять, почему она так боялась увидеть то, что было изображено на картине, почему строила нелепые догадки и тряслась, как осиновый лист на ветру. А тишину спальни, тем временем нарушил громкий стук молотка.

- Ну как?

Женщина и девочка стояли рядом, рассматривая занявшую свое место картину.

- Спасибо, тетушка, вы просто прелесть! — привычным движением Аннушка чмокнула тетку в щеку. — Она замечательно здесь смотрится!

- И больше никаких дамских романов! Поверь, Аннушка, я хочу тебе только добра, — бросив последний взгляд на картину, Александра Георгиевна величавой походкой вышла из комнаты.

Подумав, что ей все же следовало завесить окно, Аннушка отвернулась к стене, натянула на голову одеяло. Свет фонаря пронизывал всю комнату насквозь, не позволяя расслабиться. Впрочем, поводов для бессонницы было и так достаточно — девочка раздумывала о предстоящем походе в школу, где ее ждали насмешки и издевательства несносной Кристины, вспоминала свои нелепые страхи, связанные с появлением картины, гадала, чем могли окончиться приключения героини конфискованного тетушкой романа. А еще Аннушку раздражал непонятный звук — очень тихий, почти на гране слышимости, монотонный и назойливый. Наверное, это поскрипывали стоявшие под окном качели. Такое объяснение вполне удовлетворило девочку, но потом ее стал тревожить вопрос, кто именно раскачивался на них в такую позднюю пору?

Сердцем вновь завладела угасшая было тревога. Рядом с Аннушкой происходило нечто непонятное и страшное, не поддающееся рациональному объяснению. Такое случалось с ней в раннем детстве — тогда девочка панически боялась темноты, и стоило только погасить в помещении свет, как оно наполнялось фантастическими, смертельно опасными монстрами. Самым страшным местом было пространство под кроватью, которое представлялось проходом в измерение безграничного ужаса. Маленькой Аннушке казалось, стоит только спустить босые ноги на пол, как те, кто скрывался под кроватью, вцепятся в них и утащат ее в бездну, полную кровожадных чудовищ. Теперь Аннушка только посмеивалась над детскими страхами, но в эту ночь все изменилось, она словно перенеслась лет на семь назад, и давно забытые кошмары начали потихоньку обретать силу.

- Я должна быть сильной! — твердо произнесла девочка, сев на кровати. — Должна!

Взгляд Аннушки упал на подаренную тетушкой картину — вообще- то изображенную на ней комнату заливали потоки солнечного света, но сейчас по непонятной причине он превратился в лунный. Казалась, в нарисованной детской воцарилась самая настоящая ночь. Аннушке показалась странной такая перемена, но сейчас ей было не до оптических иллюзий. Перед девочкой стояла нелегкая задача — преодолеть неожиданно вернувшиеся детские страхи и спокойно, как разумный взрослый человек подойти к окну. Конечно же, черная тень под кроватью не представляла опасности для жизни, Аннушка отлично это знала, но чувства подсказывали ей совсем иное… Ступни опустились на прохладный пол. Затаившаяся под кроватью тьма находилась совсем рядом, выбирая подходящий момент для молниеносной атаки. Липкая, как смола, темнота могла запросто окутать ноги Аннушки и затянуть в свое логово.

- Это глупо! Просто глупо!

Осторожно, как по тонкому льду, девочка двинулась вперед. До окна было шагов пять, не больше, но этот путь казался испуганной Аннушке бесконечным. Она понимала, как нелепы ее страхи, злилась на себя, но никак не могла справиться с мучительным, тоскливым ожиданием чего-то страшного, переполнявшим ее душу.

Освещенный фонарями двор был виден, как на ладони. Крыши соседних, прятавшихся за кронами лип и кленов домов, клумбы с яркими петуньями, песочница, детский городок, зеленые качели… Вопреки ожиданиям Аннушки, на качелях никто не раскачивался и вообще во дворике не просматривалось ни одной живой души.

А звук, встревоживший Аннушку, не смолкал. Наоборот, он становился все громче и отчетливей. Так и не найдя объяснения происходящему, девочка неподвижно стояла у окна, чувствуя, как стынет от ужаса ее душа. Вскоре ей удалось уловить, откуда исходит мерное постукивание и, повернув голову, Аннушка посмотрела на подаренную теткой картину.

- Не может быть…

Волосы на макушке зашевелились, по спине пробежал холодный озноб. Такого просто не могло случиться в действительности, но нарисованная на холсте лошадка-качалка покачивалась, издавая тот самый зловещий стук. Девочка, словно завороженная, следила за тем, как раскачивается несуществующая игрушка. Она смотрела, не моргая, пока не почувствовала резь в глазах. Рыжеватые ресницы Аннушки дрогнули, только на миг прикрыв глаза, а когда она подняла веки, то увидела перед собой самую обычную картину. Назойливый стук тут же смолк. Поборов оцепенение, девочка почти вплотную подошла к картине, пытаясь понять, что именно она увидела. Вблизи иллюзия пространства исчезла и изображенная на холсте детская превратилась в плоскость, испещренную разноцветными мазками. Но стоило только отступить на полметра, как комната вновь обретала объем, а сама картина превращалась в окно, ведущая в другую реальность.

Внимание Аннушки привлекла изображенная на втором плане дверь. Девочка могла бы поклясться, что ее створки были приоткрыты шире, чем днем и сквозь образовавшуюся щель удавалось даже заглянуть в соседнюю комнату. Впрочем, рассмотреть, что там находилось, отсюда было невозможно. Ах, если бы Аннушка могла распахнуть эти створки, и увидеть что же скрывалось за нарисованной дверью нарисованного мира! Теперь к страху примешивалось любопытство и, хотя девчонка понимала, что скоре всего видит кошмарный сон, ей отчаянно хотелось узнать тайну картины.

Пальцы медленно приближались к плоскости холста. Еще немного и она прикоснется к нему, тогда-то и произойдет что-то необычное. Может быть, посыплются фонтаном искры или поверхность картины уподобиться вязкой смоле, или рука беспрепятственно пройдет в иное измерение пространства. Отчаянно хотелось чуда. Настоящего чуда, способного изменить представление о мире и нарушить однообразный ход жизни. По коже бегали мурашки, сердце стучало быстро-быстро, руки немного дрожали…

Указательный палец Аннушки уперся в прохладную, покрытую рельефными мазками поверхность холста. И в этот самый миг исчезли и страх, и ожидание волшебства. Картина оказалась самой обычной картиной, а все остальное — плодом разгоряченного воображения и, скорее всего — затянувшимся сном.

— Какая же я дурочка, — разочарованно вздохнула девочка, направляясь к своей кровати. — Недаром надо мной все смеются!

— А вот и рыба лупоглазая пожаловала, — будто бы вскользь обронила Кристина и начала припудривать нос. — Не повезло с внешностью бедняжке.

— Что?! — вошедшая в класс Аннушка резко обернулась, с трудом сдерживая гнев и обиду.

— Мы разговаривали на зоологические темы и, кажется, не с тобой, Калистратова!