Надежда умерла мгновенно. Пульса не было и в помине. И кожа у живых людей не может быть такой серой, неестественно прохладной, словно восковой.

Мужчина был абсолютно, безвозвратно, непоправимо мертв.

Осознав это, Кики, тихо скуля, отползла в коридор и оттуда попыталась позвонить в милицию. Набрать короткий, заученный с детства номер оказалось сложно. Пальцы не слушались, а руки тряслись так, словно Кики была алкоголиком со стажем.

На том конце подняли трубку, и ей ответил бодрый женский голос, при звуках которого Кики слегка пришла в себя. Она сообщила, что нашла в своем доме труп неизвестного мужчины. Девушка, принявшая вызов, уточнила кое-какие детали, спросила ее адрес и фамилию.

– Арсеньева Кира Сергеевна.

– Пожалуйста, ничего не трогайте в доме и не подходите к телу, чтобы не уничтожить следы, – сказала девушка с намеком на сочувствие.

Кики пообещала и повесила трубку. Ей срочно требовалась сигарета, и она полезла в карман за пачкой. Ноги мелко дрожали, словно у перепуганного зайца, сердце гулко колотилось где-то между ребер.

Ждать приезда милиции в квартире – на такой подвиг Кики была не способна. Она выскочила на площадку, подальше от трупа, от дурманящего запаха свежей крови, от пугающе ярких брызг на стене.

На лестнице было тихо, темно, молочный лунный свет лежал на плиточном полу. От этой темноты, слегка разбавленной луной, Кики стало еще страшнее, и она, стараясь дышать ровно, скатилась вниз по лестнице и метнулась на второй этаж.

Дрожащей рукой она нажала на кнопку звонка и не отпускала до тех пор, пока дверь не распахнулась и за ней не показалось изумленное лицо Жанны.

– Кики! Что случилось?

– Можно я зайду?

– Да ты вся белая! А ну-ка сядь вот сюда. Расстегни пальто… Дыши глубоко и ровно, поняла?

Ее слова доходили до Кики как будто сквозь толстый слой ваты. Лицо Жанны казалось странно вытянутым и искаженным. Кики попыталась объяснить, что произошло, но язык не слушался ее, он с трудом ворочался во рту и не способен был выговорить даже самые простые слова. Все окружающее стало черно-белым и мутным, словно на экране старого телевизора.

Потом ей под нос сунули нечто с резким, тошнотворным запахом, и Кики затрясла головой. Предметы обрели четкость, краски – яркость, а голос Жанны стал звучать заметно громче.

Она поняла, что сидит на крошечном пуфике в прихожей, а Жанна сует ей под нос склянку с нашатырным спиртом.

– О Господи, какая гадость! – выговорила Кики непослушными губами. – Я что, грохнулась в обморок?

– Почти. Хорошо, что у меня нашелся нашатырь. Как ты себя чувствуешь?

– Не знаю. Голова кружится.

– Ну вот что, пойдем в кухню, я сварю кофе, а ты расскажешь, что у тебя стряслось. Ну и видок у тебя, подруга, без слез не взглянешь!

На кухне у Жанны царил еще больший беспорядок, чем у самой Кики. Соседка вообще не утруждала себя уборкой, и в ее доме неподготовленному человеку находиться было тяжело. Кругом клочья пыли, валяющиеся в самых неожиданных местах блокноты, ручки, кассеты от допотопного диктофона, переполненные пепельницы…

Зато она волшебно варила кофе. Только за это ей можно было многое простить. Пока Жанна колдовала над туркой, Кики, сотрясаясь от озноба, рассказала о трупе, лежащем на полу в ее квартире.

– Что? – Жанна медленно повернулась к ней. – Ты не шутишь?

– Пойди посмотри сама, если не веришь.

– Хотя какие уж тут шутки. Ты сама на себя не похожа. Ну ладно, постарайся не думать об этом. Сейчас выпьем кофе, и тебе станет лучше.

Слишком спокойно она это сказала, словно Кики каждый день находит в своем доме убитых. Жанна, разумеется, очень рассеянна, особенно когда занята новым сюжетом, но нельзя же так равнодушно относиться к подобной сногсшибательной новости…

В кухню вошел Жаннин кот, сонно потянулся, жмуря глаза. Кот обладал хорошей родословной и соответственно имел длинное сложное имя, но после того, как однажды ловко поймал двух мышей в подъезде, никто его не звал иначе, как Мышкин.

– Привет, животное. – Кики почесала его за ухом.

– Ну чего тебя опять принесло? – рассердилась Жанна. – Мышкин, иди отсюда, кормить я тебя не буду, хватит уже. Представь, он сожрал сегодня уже полпачки сосисок и два куска пиццы.

– Скоро он у тебя заболеет от такой еды, – сказала Кики, почесывая разомлевшего Мышкина. – Не выгоняй его.

– А, ладно, пусть сидит. Как насчет капельки коньяку в кофе?

– Не уверена, что это поможет.

– Зато я уверена. – Она разлила по чашкам кофе и щедрой рукой плеснула коньяк. – Вот увидишь, тебе сразу полегчает.

Кики взяла свою чашку и погрела ледяные руки. Сильно кружилась голова, и под черепом словно бы что-то взрывалось.

«Это какой-то бред, – сказала она себе. – Плохой триллер. Это не может быть правдой».

– Ничего не понимаю, – произнесла она вслух. – Я никогда раньше не видела этого человека, так откуда же он взялся?! Ерунда какая-то!

– Может, тебе показалось? Такое иногда случается. Ты переутомилась, устала, перелеты, масса дел… Я читала о таком.

– Вставишь этот сюжетный ход в свой новый детектив, – психанула Кики. – Я уже предложила – можешь подняться и взглянуть своими глазами. Там труп. Совсем свеженький. Еще теплый. Не самое приятное зрелище, надо сказать.

– Ладно, ладно, не кипятись.

Кики отпила кофе и закурила, борясь с головокружением.

– И что, давно он там лежит? – полюбопытствовала Жанна.

– Понятия не имею!

– В квартире воняет?

– Ты хочешь сказать, что он там уже давно? – Кики замутило. – Ну да, меня же не было дома целую неделю… Нет, я бы почувствовала, если бы воняло. А там кровь, еще свежая. И пахнет отвратительно!

Она содрогнулась и со звоном отставила кофейную чашку. Чувствовалось, сегодняшний вечер не сулил ей ничего хорошего.

Милиция приехала ровно через двадцать минут.

Квартиру без лишних разговоров оккупировала группа мужиков, так похожих друг на друга, что, казалось, их вывели в одном инкубаторе. Коротко стриженные затылки, кожаные куртки, джинсы, одинаково грубые голоса. Не поймешь, то ли таксисты, то ли бандиты, то ли действительно менты…

И только один выделялся из общей массы. Немолодой, рыхлый, в длинном пальто, с мятой сигаретой в зубах. Еще бы старомодную шляпу – и вот тебе натуральный комиссар Мегрэ. От этого типа исходила какая-то угроза, которую Кики сразу учуяла шестым чувством, обострявшимся в минуты опасности. Невзрачный дядька, отягощенный животиком и нездоровым бледно-зеленым цветом лица, – от неумеренного курения и потребления пива, но было в нем что-то… Кики не смогла бы сформулировать точно, но этот тип явно был не так-то прост.