По дороге Галлена обратила внимание на пустынность улиц.

– Спят, поди, – буркнул Колян.

– Да нет, тут другое, – чуть помедлив, сказал Афанасьев. – Ты представь себе чувства мезолитического человека…

– Кого-кого?

– …мезолитического человека. Человека, жившего семь – десять веков назад. Просыпается такой мезолитический человек, по всему полагая, что он у себя в пещере, накрытый шкурой убитого позавчера дикого тура. Или тому подобного буйвола. Продирает глаза. И вдруг видит дивный чертог с ровными стенами, украшенными дивными петроглифами…

– Чем-чем, блин? – снова влез Ковалев, крутя баранку.

– Да не перебивай. Петроглифы – наскальные надписи, если по-простому. То есть, конечно, на самом деле это обои, но попробуй докажи это троглодиту! Далее. Подает свой голос невиданного обличья птаха – короче, будильник. А, не дай бог, включится по таймеру музыкальный центр или телевизор! Помните, почтенный Эллер, как вы швырялись могучим молотом Мьелльнир, хвала ему в веках, в несчастный телевизор у меня дома? Тогда мы только… гм… познакомились, и вы, почтенный Эллер, с непривычки…

– Да уж помню, – проговорил здоровенный дион, оглаживая рыжую бороду. – Дерзким и страшным показалось мне то диво, потому и молот бросил.

– Вот именно! А у теперешних обитателей нашего мира, и этого города в частности, враз превращенных в дикарей, мудрости и оглядки несравненно меньше, чем у вас, уважаемый Эллер, – на всякий случай подлил меда лести Афанасьев. – Так что не сразу люди выйдут из своих жилищ. Может, только к вечеру.

– А те, кто и не был дома? – озадачил Ковалев. – К примеру, всякая разная молодежь, которая по ночным клубам тусняк давит?

Женя Афанасьев взъерошил ладонью свою макушку.

2

Нет, не к добру Колян уже несколько месяцев общался с Вотаном, даром прорицания наделенным: слова Ковалева немедленно оказались пророческими. КамАЗ вписался в поворот, и открылся вид на ночной клуб «Мамонтова пещера». Какое трагически верное название!.. Никому из присутствующих не приходилось бывать в этом ночном клубе, более того, из всех путешественников только Афанасьев был в Саратове ДО этого! Однако даже недалекому Васягину, отиравшему спиной кузов КамАЗа, в секунду стало ясно, что хозяева клуба и его проектировщики не это, ну не это имели в виду, когда давали своему детищу такое ВЕРНОЕ, такое точное в условиях новой действительности название! «Мамонтова пещера»!!!

Перед клубом бесновалось около трех десятков молодых людей и девушек чрезвычайно агрессивного вида.

Особенно усердствовали девушки. Бедный неоновый мамонт, символ клуба, уже не светился, так как он был атакован десятком пьяных индивидов эпохи позднего мезолита. Одна лохматая особь, кстати, женского пола, вскарабкалась на самый верх потухшей неоновой панели мамонта и усиленно колотила пяткой в бивень «животного» с явной целью отколоть последний на сувениры.

Статуя охотника в набедренной повязке была повалена – троглодиты не терпят конкурентов. Бутафорное копье вырвано из руки несчастной статуи, и высокий тощий парень в белом свитере колотил им в витрину с явной целью разбить ее. Несколько особей в стороне перекидывались мобильниками, очевидно, принимая их за прихотливые амулеты. Из глубины клубного помещения слышался грохот: как оказалось позднее, около десятка «пещерных» товарищей под организованным руководством лысого индивидуума крушили телевизоры, музыкальную аппаратуру и барные стойки. Последние заслужили такую немилость пьяного дикого народца тем, что состояли из зеркальных панелей и, соответственно, отражали всю сущность посетителей клуба в полный рост. Чуть поодаль сидел человек в спортивном костюме «адидас» и сосредоточенно разглядывал то свою левую кроссовку, которую он держал в руке, то связку ключей от уже неведомой ему квартиры. Ключи вызвали у него особое восхищение, потому что, потряся ими и добившись металлического бряцанья, товарищ пустился в кровожадный ритуальный пляс. К нему тотчас же подключились два мезолитических красавца в пиджаках и девушка в блузке. Дама отличилась тем, что немедленно разорвала в пляске и блузку, и лифчик под ней – к вящей радости всех тех, кто видел это шоу эпохи позднего мезолита.

Колян вдавил ногу в тормоз и выглянул из кабины. Вид у него был откровенно озадаченный.

– А что? – наконец сказал он. – Нормальная такая вечеринка.

– Скорее уж утренник, – поправил Женя Афанасьев, глянув на наручные часы.

– У нас в сауне с пацанами и не такое бывало. Вот когда Гена Сиплый как-то раз нажрался и принял свою телку за прокурора области Сан Саныча Тараканова…

– Достаточно, – остановил его Афанасьев. – Твой Сан Саныч Тараканов сейчас, поди, охотится на носорогов.

– Каких носорогов?

– Шутка у меня такая. Дурацкая. А вот твой Гена Сиплый, как и вон тот товарищ в «адидасе» и с ключами от квартиры, от катаклизма явно ничего не потерял. Мозгов-то у него и раньше не было.

Явление КамАЗа народу позднего мезолита меж тем породило широкий резонанс. Дикари обернулись. Даже длинный тип в белом свитере, дробящий копьем витрину, приостановил свою плодотворную деятельность. По всей видимости, они должны были принимать продукцию Камского автомобильного завода за подвид какого-то особенно диковинного чудовища с громадной железной головой, короткими лапами и панцирем (в виде кузова). Собственно, размышлять никто долго не стал. Длинный парень в белом свитере, то ли самый пьяный, то ли самый воинственный, первым подал пример, издав дикий вопль и швырнув копьем в КамАЗ. Его примеру последовали прочие. Как оказалось, они разворотили ограду клуба и выдрали из нее бронзовые колья со светлыми острыми навершиями. Уж больно они напоминали копья, собранные вместе в один большой и годный к применению арсенал!

Губительность этого маневра все пассажиры грузовика быстро почувствовали на себе.

– Колян, гони, пока нас тут не-э-э-э-э!.. – заорал Женя Афанасьев, даже привставая с сиденья от натуги.

– Ты за нас боишься? – отвечал Ковалев и разве что не ткнул пальцем в свирепо ощетинившегося Эллера.

Этот уже накручивал свой Мьелльнир, явно готовясь швыряться им в новоиспеченных дикарей. Судя по тому, какие звуки доносились со стороны кузова, прочие дионы тоже не собирались проявлять миролюбие, а бравый сержант Васягин (насколько друзья знали его) так и вовсе почел бы своим долгом пресечь вопиющее правонарушение. К тому же в самом что ни на есть общественном месте.

– Ну так гони! – крикнул Афанасьев.

– Да как? Этот длинный урод колесо пропорол! Вот сука! Да я сейчас сам пойду его загашу!

Афанасьев вовремя вспомнил, что у его приятеля Ковалева, даже не подвергнувшегося действию катаклизма, ума ненамного больше, чем у несчастных клубных дикарей, кидающихся мобильниками и крушащих неонового мамонта. Он покачал головой. Нужно было что-то немедленно предпринять, иначе побоища с участием дионов, Ковалева и Васягина с одной стороны и тинейджеров эпохи позднего мезолита – с другой не миновать. Ему помогла Галлена, у которой, как неоднократно подмечал Женя, ума было больше, чем у остальных пяти ее соплеменников вместе взятых. Она схватила Эллера за руку, уже готовую бросить чудовищный молот прямо сквозь лобовое стекло, и закричала: