Каждую неделю восхищенная публика замирала в ожидании появления ее новых фотографий: Диана в саду, Диана в гостиной, Диана в своем спортивном автомобиле, Диана верхом на лошади.

Надо сказать, фотостудии, да и фотографы, очень неплохо заработали на этих снимках, а сама она стала известна всей стране.

Неудивительно поэтому, что каждое утро Диане приходили многочисленные письма с приглашениями почтить своим присутствием самые разнообразные мероприятия, а в течение всего дня раздавались телефонные звонки с просьбами дать интервью. Вопросы предлагались самые разные, как например: делает ли она по утрам зарядку, что думает по поводу возвращения в моду узкой юбки, летала ли когда-нибудь на вертолете, и если да, то какие чувства при этом испытывала.

И сейчас, этим солнечным утром лежа в своей кровати в доме на Парк-лейн и вспоминая Мортонз, Диана вдруг остро ощутила, как не хватает ей царящей в нем тишины и благодатного чувства одиночества.

Сколько же времени прошло с тех пор, как она жила там одна? Долгие-долгие годы…

Правда, каждые выходные комнаты этого старого дома заполняла шумная, веселая компания ее разодетых в пух и прах друзей, с которыми она обожала совершать вылазки на природу.

Диана купалась в реке, каталась на лодке, ездила верхом. И всегда рядом оказывался какой-нибудь поклонник.

«Сегодня же поеду в Мортонз, — решила Диана. — И непременно одна».

Но только она об этом подумала, как зазвонил телефон.

В Мортонз в тот день Диана так и не попала. Вместо этого осталась в Лондоне и вечером отправилась ужинать с лордом Долком.

Он прибыл за ней на Парк-лейн, и они поехали в Посольский клуб, почти не разговаривая по дороге.

Там, усевшись за столик на обитые алым бархатом кресла, сделали заказ, да так и остались сидеть, наблюдая за тем, как сквозь резные двери входят все новые и новые посетители. Тем для беседы все никак не находилось, и между Дианой и ее поклонником повисло неловкое молчание.

Наконец Хьюго нарушил его:

— Я люблю тебя, Диана.

От внимания Дианы не могло ускользнуть то, с каким обаянием он это произнес. Должно быть, именно так он и одерживал свои прошлые победы над женщинами, которые находили Хьюго неотразимым.

Он был хорошо сложен, недурен собой, широк в плечах, а если время от времени от хорошей жизни и приобретал лишний вес, то немедленно прилагал все усилия, чтобы его сбросить.

Сегодня Диана впервые оценивающе смотрела на своего ухажера — раньше ей никогда и в голову не приходило это делать.

Обычно она и сама не знала, почему один человек ей нравится, а другого она терпеть не может. Скорее всего срабатывала женская интуиция.

Хьюго ей нравился, без всякого сомнения. Диану неуловимо тянуло к этому мужчине, и поэтому постоянно приходилось держать себя в руках, а это делать она умела.

Со своей стороны Хьюго, привыкший одним только взглядом завоевывать сердца женщин, отнюдь не был обескуражен напускной холодностью Дианы. Это лишь заставляло его действовать более решительно.

Их отношения развивались классически: чем холоднее вела себя с ним Диана, тем сильнее он ее желал. И не успел наш Хьюго опомниться, как влюбился в нее без памяти.

Он всегда был избалован вниманием женщин, которые с благоговением ловили каждое оброненное им слово, приходили в восторг от любой шутки. Поэтому его несколько раздражало непохожее на других поведение Дианы.

И тогда Хьюго решил, что завоюет ее сердце во что бы то ни стало. Он всерьез взялся за дело. Каждый вечер возил ее ужинать в самые малолюдные заведения, какие только имелись в Лондоне. Диана была очаровательна, весела, умна, мила с ним, однако Хьюго чувствовал, что в своем стремлении добиться ее не продвинулся ни на шаг.

Как-то Диана пригласила его вместе с несколькими друзьями на выходные в Мортонз. Он поехал и там, в ее родном доме, влюбился окончательно.

Стояли дивные летние деньки. После ужина мужчины вышли с сигарами на террасу, на свежий воздух, где их уже дожидались женщины, загадочные и волнующие в своих светлых платьях.

Хьюго незаметно — ему всегда удавалось это превосходно — увлек Диану в сторонку, подальше от остальных гостей.

Они спустились с веранды и двинулись по засеянной зеленой бархатистой травкой лужайке к розовому саду.

Воздух был напоен душистым ароматом ночных цветов, тускло светила луна, деревья отбрасывали на траву длинные тени.

Молча дошли они до пруда, заросшего белыми лилиями дивной красоты. Стояла оглушительная тишина, нарушаемая лишь шорохом листвы да гулким уханьем совы вдалеке у ручья.

Казалось, что Лондон с его суматошной жизнью находится где-то далеко, за сотни миль отсюда.

Не говоря ни слова, Хьюго поднес к губам руку Дианы, потом очень бережно заключил ее в свои объятия и с удивлением ощутил, как неистово заколотилось его сердце.

Сегодняшняя ночь казалась волшебной, а сама Диана — сказочной принцессой, и Хьюго точно знал, что никогда в жизни ему не доводилось испытывать подобных чувств. Она позволила ему поцеловать себя, хотя сама не ответила на поцелуй, и через несколько минут, все так же молча, они пошли обратно.

Гости уже успели зайти в дом и танцевали под негромкие звуки радиоприемника. Хьюго взглянул на Диану.

При ярком освещении отчетливо было видно, что лицо ее абсолютно ничего не выражает. Глаза блестели точно так же, как и раньше, до поцелуя.

Это поразило Хьюго до глубины души и сильно уязвило. То, что эта девчонка, похоже, не испытывает к нему никаких чувств, было поразительно! Такого в его жизни еще не случалось.

Он предпринял еще одну попытку увлечь ее. Пригласил на танец и крепко прижал к себе. Другая бы на ее месте смутилась или кокетливо улыбнулась — ведь между ними, как это бывает у влюбленных, существовала теперь некая тайна.

Однако Диана оставалась по-прежнему безмятежной и разговаривала с ним настолько спокойно, будто ни по какой лужайке они не гуляли, возле пруда не останавливались и, уж конечно, не целовались, а вышли прямо из-за стола и стали танцевать. С этого момента Хьюго окончательно потерял голову.

И сейчас, сидя за столиком в клубе, Хьюго пришел к выводу, что Диана сегодня как никогда хороша.

На ней было белое платье, а поверх него — песцовая накидка с полосками из горностая.

Единственным украшением ей служила бриллиантовая брошь внушительных размеров. К плечу Диана приколола орхидею — скорее всего из того огромного букета, который Хьюго преподнес ей перед ужином.

— Я люблю тебя, Диана.

В ответ на эти слова Диана лишь взглянула на него и улыбнулась:

— Спасибо, Хьюго.

— Вчера я задал тебе вопрос. Могу ли надеяться получить на него ответ?