Пожав плечами, Селия заявила:

– Пожалуй, я решу эту проблему просто и куплю обе шляпки. Если только ты не захочешь купить розовую себе. Мне показалось, что она тебя соблазнила.

Ребекка отрицательно мотнула головой.

– Нет-нет. Конечно, ты бери и розовую, и желтую.

Она отвернулась и вышла из тесной многолюдной лавчонки. Честно признаться, бывали моменты, когда Ребекку осеняла мысль, что ее подруга на редкость несообразительна, напрочь лишена чуткости и не умнее соснового бревна, срубленного в лесу возле озера Тихого. Отец Ребекки, Эфраим Синклер, был священником местной пресвитерианской церкви, а родитель Селии, Тайлер Хант, владел самым большим в городе торговым складом. Гардероб Селии состоял только из модных вещей, а Ребекка донашивала одежду своей старшей сестры Леа или же довольствовалась чем-нибудь совсем простеньким и дешевым.

Селия была одета в великолепное голубое шелковое платье с изящным турнюром и жакетом в обтяжку. На Ребекке же было бесформенное старое одеяние из зеленого муслина с глупой вышивкой, без всякого выреза на груди, словно у маленькой девочки. Как было бы замечательно иметь красивые платья! Но и как нехорошо быть такой эгоистичной и думать только о себе. Ребекка постоянно упрекала себя в излишней алчности и завистливости. Мама ее, конечно, права. Она неисправимая грешница.

Разве не великое счастье выпало ей на долю, что она выросла не в лагере золотоискателей, а в таком городе, как Уэлсвилл? А ведь она могла родиться и китаянкой, если б Господь не был так милостлив к ней! Бедные китайские рабочие вынуждены жить в палатках от рождения до смерти и ежечасно подвергаются унижениям. Правда, мама утверждает, что они сами виноваты в своей горькой участи, раз не верят в истинного христианского Бога. Но Ребекка сомневалась, что Бог уж очень хочет, чтобы кто-то вел такой жалкий образ жизни и чтобы с ним обращались так не по-христиански.

Ее отец – мягкий немногословный человек, образованный, но на удивление непрактичный – был живым воплощением доброты. Во многом это была его заслуга, что Ребекка была полна сочувствия ко всем обиженным судьбой.

Со своей стороны, мать воспитала в дочери чрезмерную тягу к самообвинению во всех мыслимых и немыслимых грехах. Довольно часто Ребекка преподносила своим родителям не очень приятные сюрпризы и повергала их в изумление.

Под внешней оболочкой благовоспитанной девочки бурлил свободолюбивый, подчас даже мятежный, дух. Она была вполне способна тайно, без спросу, снять у отца с книжной полки греческие мифы и прочесть их от корки до корки. Ужасный поступок для молодой леди, да к тому же дочери священнослужителя!

Или другой пример. Только бесстыдная и притом дерзкая авантюристка могла вместе со своей подругой Селией Хант однажды выкупаться нагишом в пруду позади летнего домика во дворе Хантов. И это произошло в раннем возрасте, когда обе они еще носили детские платьица, а волосы заплетали в косички. За каждый грех полагалось неотвратимое, но справедливое возмездие. Иногда оно выливалось в форму язвительных замечаний и материнских проповедей, но страшнее всего для Ребекки было смущенное, растерянное выражение в светло-зеленых добрых глазах отца, потрясенного проступком дочери.

В свои неполные восемнадцать Ребекка нередко чувствовала себя отвергнутой Богом грешницей, впрочем, не понимая толком, почему это так получается.

– Что ты такая мрачная, Ребекка Беатрис Синклер? Ты выглядишь как раскаявшийся в суде мошенник. Или как твоя благочестивая сестрица Леа. Что на тебя нашло? Может, это от жары? Так же жарко было только в то лето, когда мы удрали с урока старушки Фраминиган в воскресной школе и ныряли обнаженными!

На круглом добродушном личике Селии отразились приятные чувства при воспоминании о таком знаменательном событии в их общей биографии. Она с нежностью взяла Ребекку под руку.

– К сожалению, мы уже слишком стары для того, чтобы вновь этим заняться…

Мгновенно настроение Ребекки изменилось, тяжесть спала с души. Бог с ними, с этими глупыми шляпками, которые она не могла себе позволить купить! Где-то внутри ее искорками вспыхивал смех.

– Не думаю, что этот грязный пруд покажется нам таким же заманчивым, как в те времена, когда нам было по девять. Почему бы нам не прогуляться до Бентон-стрит?

Большие карие глаза Селии прямо-таки полезли на лоб.

– До Бентон-стрит? Это ведь там все салуны… и падшие женщины? Это же потрясающая идея! Как она пришла тебе в голову? Ты молодец, Ребекка!

– Ну, я думаю, мы не пойдем по самой улице, а погуляем у ее начала, не переходя границу района и железную дорогу. Надеюсь, там к нам никто не пристанет.

Ребекка поняла, что ее сумасшедший порыв захватил и Селию, которая в восторге захлопала в ладоши.

Две молодые девушки бодро двинулись по еловой аллее через парк, вышли к железнодорожному полотну, где начиналась запретная, но вожделенная Бентон-стрит, и здесь увидели толпу. Селия предположила, что увидеть, что там происходит, можно лучше всего с балкона заброшенного здания бывшей редакции газеты.

Очнувшись от воспоминаний, Ребекка оглядела пустынный парк и задумчиво покачала головой. Из всех ее прошлых выходок эта была уже на самом деле опасной – но и самой волнующей! Придет ли он?

Подходя к парку, Рори еще раз перечитал записку. Не оказаться бы в дураках, ввязавшись в эту «охоту за диким гусем»?

«Мистер Попрыгунчик», – начиналась записка. Рори вновь усмехнулся, прочитав это обращение. Дальше следовал весьма интригующий текст. Кто-то собирался отравить воду в его ведерке для питья во время поединка, намеченного на сегодняшний вечер. Если он желает знать, кто его враг, то пусть придет к оркестровой эстраде в парке ровно в полдень.

Как только он миновал живую изгородь, отделяющую парк от улицы, то все его сомнения сразу развеялись. Это она, его блондинка! На этот раз она оделась по-другому, но платье тоже было из дешевых – голубенькое, с отложным воротничком и застегнутое до горла, как у девочки-подростка. Сам выросший в сиротском приюте, Рори тут же догадался по застиранному виду, что одежду носил кто-то до нее, наверное, ее старшая сестра.

Он молча подошел к ней сзади и сделал несколько осторожных шагов у нее за спиной, идя с ней в ногу, так что она не слышала, как он вплотную приблизился к ней.

Наконец Рори решился заговорить:

– Значит, это вы мой золотоволосый ангел-хранитель? Может быть, вы хотите искупить свою вину, потому что из-за вас мне чуть не сшибли голову с плеч?

Боже, как она испугалась! Девушка прямо-таки завертелась волчком на месте, и, если б у нее не перехватило дыхание, она тотчас же убежала бы прочь. Но она никуда не убежала, а вновь окунулась в синюю глубину его самых красивых на свете глаз. Его лицо хоть и носило следы полученных ударов и слегка опухло, но тоже было прекрасно. Голубая рубашка с открытым воротом, с довольно бесцеремонно расстегнутой верхней пуговицей обнажала часть мускулистой груди и жесткую черную поросль. Мягкая ткань облегала его широкие плечи, а кожаные штаны в обтяжку подчеркивали красоту его длинных стройных ног. Сейчас он улыбался и выглядел моложе, чем во время поединка. Она предположила, что он всего лишь на два-три года старше ее.