Юсупова передернуло, когда он вспомнил, как крючковатые волосатые пальцы соседа вцепились в его шелковую рубашку. Сам сосед был в заношенной футболке с растянутым воротом и расплывшейся надписью «Зенит – чемпион!». Рви – не жалко. И что за манера ходить дома, как погорельцы?! И ведь не противно! Плебеи! Быдло! Спасибо матери, что она приучила его, Виктора, всегда выглядеть одинаково опрятно и красиво и на людях, и дома. Вообще-то он не любил вспоминать собственное детство и мать, но в такие минуты все же бывал ей благодарен.

У Юсупова сегодня был свободный день, и он собирался провести его в расслабленном ничегонеделании, в неспешных прогулках по родному Питеру, который любил. Он намеренно в такие дни не садился в машину, а ехал на городском транспорте до Невского. Было в подобной прогулке что-то ретроспективное… возвращающее в юность… Вот и сегодня Виктор собирался с большим удовольствием прошвырнуться по Невскому проспекту, выйти на Дворцовую площадь, потом на набережную Невы, а на закуску завернуть в какой-нибудь из музеев. Может, прямо в Эрмитаж, где давно не был. И вот теперь прямо с утра испорчено настроение, а потому раздражает буквально все вокруг. На Невском, конечно, уже не встретишь убогих старух в зеленых «огурцах» – слишком дорогой для них проспект, но зато полно самого кинематографического вида нищих. И как власти их терпят? Стыдно ведь! Перед теми же туристами! Виктор видел этих нищих насквозь. Он очень хорошо представлял, как самые обычные и, возможно, даже уважаемые соседями и собственными детьми граждане переодеваются по утрам в разодранные хламиды, искусно выпачканные чем-то не слишком отвратительным, рисуют на лицах следы «прожитых» жизненных драм и отправляются на службу в строго определенное рабочее место. И он, Виктор Юсупов, должен им всем подавать, как науськивает церковь, чтобы они не скатились до еще более тяжкого греха – воровства? Да никогда! Не дождутся!

Зацепившись взглядом за еще совсем не старую, но как-то по-особенному отвратительную нищенку, привалившуюся к шикарной витрине дорогого ювелирного магазина, Виктор в сердцах чуть не плюнул на красиво выложенную плиткой мостовую. Он совсем уже собрался вскочить в подъезжающий к остановке троллейбус, чтобы ехать домой, раз уж прогулка не задалась, как вдруг услышал:

– Юсуп! Ты, что ли?!

Виктор обернулся. Посреди Невского, мешая прохожим, которые вынуждены были его обходить и потому здорово злились, стоял молодой мужчина с очень знакомым лицом и улыбался. Юсупов хотел пожать плечами, выразив таким образом недоумение, но вдруг в мозгу неожиданно прояснилось. Толкнув стильно одетую женщину и не извинившись, он подошел к стоящему столбом мужику, и они вдвоем окончательно испортили настроение всем, как спешащим по делам, так и бесцельно прогуливающимся.

– Турок? – на всякий случай спросил Юсупов, хотя уже точно знал, что это именно он и есть, его школьный приятель, с которым они не виделись аж с самого выпускного вечера.

– Я! – радостно воскликнул бывший одноклассник.

– И давно в Питере?!

– Давненько! Как только институт закончил, сразу от родителей отпочковался и вернулся сюда, в этот город, как говорится, знакомый до слез! А ты как? Что? Где? Женат?

Обрадовавшийся старому другу, Юсупов начал бы с удовольствием отвечать на вопросы в порядке их поступления, если бы один из прохожих, нелепо зацепившись своим кейсом прямо за ногу Турка, не взвизгнул высоким бабьим голосом:

– В сторону, что ли, не можете отойти, придурки!

В другой ситуации этот хрен с кейсом получил бы в ответ от Юсупова за «придурков» куда более крепко-изысканное выражение, но сейчас он просто потянул приятеля в сторону. Разве посреди Невского поговоришь толком?

– Слушай, может, правда посидим где-нибудь? Пообщаемся… Выпьем за встречу… – предложил он.

– Сейчас никак, честно! – отозвался Турок. – Я на службе… Совещание у нас в фирме через полтора часа… А что, если вечером?

– Ну давай вечером! Где? Во сколько?

Турок вытащил из кармана визитку и ручку, что-то быстро чиркнул на обратной стороне картонки, протянул Виктору и сказал:

– Тут все мои координаты, а на обороте я адрес написал… ну… где сейчас живу… Приезжай часикам к семи вечера. Сможешь?

– Не вопрос! Конечно!

– Только у меня будет… дама… Но ты не смущайся. Похоже, она собралась от меня свалить… При тебе ей будет это удобнее сделать. Без особых объяснений.

– Так… может, мне все ж лучше не сегодня приехать-то? – засомневался Юсупов. – Глядишь, и дама при тебе останется, и мы нормально поговорим…

– Ну… если ты мне все еще друг… – Турок опять улыбнулся, – то приезжай именно сегодня. И все получится, как надо…

– Конечно, друг! – Виктор ответно улыбнулся, легким движением хлопнул его по плечу и закончил: – Ну… до встречи! И непременно сегодня!

Бывший одноклассник кивнул и мгновенно смешался с толпой. Юсупов посмотрел на визитку. На ней было написано: «Самойлов Артур Геннадьевич. Коммерческий директор фирмы «Сатурн». Виктор усмехнулся. Ишь ты – «Сатурн»! Сразу вспомнилось название старого-престарого советского фильма «Сатурн почти не виден». Что-то про разведчиков, кажется… Турок – разведчик! Ха! Впрочем, какой он разведчик. Написано же – коммерческий директор. Кто бы в детстве мог подумать, что Турок станет финансами руководить! В точных науках он никогда не блистал… Контрошки обычно у него, Виктора, списывал. А как имени своего выспреннего стеснялся! Мать звала его Ариком, а сына всегда перекашивало от отвращения, когда на весь двор раздавалось:

– Ари-и-ик! Домо-о-ой!

Именно во дворе Артуру придумали приличное, мужественное прозвище – Турок. От Артурки, естественно, сначала получилась смешная Турка, ну а потом уж – вполне нормальный Турок. Сам Артур из принципа никогда не читал «Овода» Войнич, откуда мамаша вытащила это, по его мнению, куртуазное имя. Юсупов, конечно, с книгой ознакомился и сказал Турку, что вообще-то книжный Артур Риварес – вполне приличный мужик и стесняться его имени не стоит, но приятеля это не убедило, и он всегда представлялся фамилией – Самойлов или прозвищем – Турок. Даже девушкам, которым всякие Артуры и Арчибальды почему-то особенно по нутру. А внешне, надо сказать, Артур Геннадьевич был всегда неплох. Как раз таким, каких девушки любят: высоким, стройным, несколько тонкокостным, а потому очень гибким. Имел темные, чуть волнистые волосы, яркие карие глаза, чувственные пухлые губы и длинные пальцы. Но если в юности он был до боли похож на героев самых романтических поэм, то нынешний коммерческий директор смотрелся вполне мужественно. У него откуда-то взялся твердый волевой подбородок и несколько циничный взгляд. Впрочем, у человека, имеющего дело с деньгами, другого взгляда просто и не могло быть. И подбородка тоже.

Отец Турка, военный, сразу после выпускного вечера увез семью куда-то на Дальний Восток. Все знакомые были обескуражены тем, что папаша не дал сыну возможности выучиться в Северной Пальмире, но тот, наверное, справедливо считал, что из юноши мужчину может сделать отнюдь не столичный вуз, а как раз самый дальний гарнизон, а хорошее образование можно получить везде, коли будет охота учиться. Видать, Турок учился с охотой, коли дослужился до весьма хлебной должности коммерческого директора.