бульон. Клецки оказались очень вкусными — со специями и пряными травками. Рот у Ксении не закрывался, болтовня начала утомлять, но мне хотелось завести подружку, бегать с ней на обед, обсуждать сплетни, чтобы все как у людей… Поэтому я ела вкусный суп, и старалась быть любезной.

— Просто живете вместе? Говорят, у тебя маленький ребенок.

— Я одна.

— Расстались? — с любопытством спросила она, подозревая банальную историю «она залетела, он ушел в туман». Но заметив печальную пелену в глазах, пробормотала. — Прости, я что-то не то ляпнула?

Это нормальный вопрос, рано или поздно мне бы его задали.

И если я буду знакомиться с людьми, пойду учиться, буду работать — просто жить, мне еще не раз его зададут. Нужно научиться отвечать, не впадая в истерику.

— Он военный… — горло перехватило.

Не могу.

Не могу о нем говорить.

— Погиб? — помогла Ксения.

— Пропал без вести, — выдохнула я, пытаясь справиться с лицом. Скорбь прилипла к нему, как гадкая вдовья вуаль.

Полуправда. Раньше я не думала, что лгать о себе так трудно. Старалась забыть, что когда-то жила с ним, притворялась его женой. Сначала он меня, девятнадцатилетнюю красивую дуру, сделал любовницей. Я скрашивала ему одиночество, не зная, кто он на самом деле. Потом залетела по глупости.

Аня так толком и не увидела отца. Она его не запомнила.

— Соболезную. Повезло, что взяли к нам… Знаешь, у нас можно и больничный если надо, или на сессию отпуск, нормально относятся…

Она пыталась загладить бестактность.

Я сосредоточилась на деталях, чтобы успокоиться: вкусный суп, яркое солнце, фруктовые духи Ксении. Болтовня понемногу меня расслабила, пока над столиком не повисла пауза. Я так привыкла, что девушка не замолкает, что удивленно подняла взгляд.

Ксения задумчиво смотрела в окно: с нашего места было видно, как по ступеням уверенно спускается Геннадий Александрович и садится в «бентли».

— Обедать поехал, — она вздохнула. — Зайди к нему после обеда, или знаешь… Я лучше сама. Ты сегодня первый день.

После обеда я села дальше изучать проекты Михаила, но не успела погрузиться, как заглянула Ксения.

— Лен, нас вместе зовут. Секретарша сказала.

Я подняла голову от эскизов.

— К Геннадию Александровичу?

Ксения взволнованно кивнула. Пока поднимались на лифте, она нервничала. Замолкла, выпрямилась, приобретая строгий вид.

— А в чем дело, ты не знаешь? — тихо спросила я.

Та пожала плечами, глядя в потолок, словно ей не терпелось скорее оказаться на нужном этаже.

— Догадываюсь, — она тряхнула пшеничными волосами. — Боюсь сглазить. У нас выставка скоро, а Миша на больничном…

Дверцы бесшумно распахнулись. По серо-голубому ковру мы подошли к столу секретаря — красивой блондинки немногим старше меня. Увидев нас, та молча сняла трубку.

— Геннадий Александрович, они здесь. Проходите, — она сделала знак наманикюренным пальчиком в сторону широких дверей. У нее были длинные красные ногти, как у хищницы.

Ксения шагнула в кабинет первой, преображаясь на глазах. Лучезарно улыбнулась.

— Здравствуйте, Геннадий Александрович! — голос тоже изменился, стелился мягким покрывалом. — Вызывали?

Я робко вошла следом.

Обстановка была скромная и стильная, в серо-голубых тонах. Светло-серый ковер, стеллажи еще на тон светлее, голубоватые стены. С потолка шпарил яркий свет дневных ламп. Я скользнула взглядом по стеллажам: несколько альбомов в шикарном оформлении. Белая вазочка, статуэтки, рамки с сертификатами, грамотами и наградами, несколько фото, но при этом ничего, что указывало бы на его деятельность. Я из интернета знала, что он управляет холдингом из десятка компаний, но основной доход делает на производстве дорогого алкоголя. Внимание привлекли фото: на одном, наверное, семья, миловидная блондинка без возраста, двое детей. На другом снимке мужская компания: партнеры или друзья. Какие-то награждения, встречи, на одном из фото Геннадий Александрович перерезал ленточку.

Гендиректор не поздоровался. Она стояла перед ним вытянувшись в струнку, как солдат в строю.

— Ксения… Евгеньевна, ваш отдел остался без руководителя в самое сложное время. Заместитель первый день, впереди выставка, много работы. Мне нужен опытный работник. Вы готовы принять на себя обязанности директора?

— Геннадий Александрович, сделаю все возможное.

— Елена.

Я вопросительно приподняла брови. Сердце ломилось в ребра. В нем не было снисходительности, с которой он встретил меня на собеседовании, и я оробела еще больше. Уволят?

— Михаил за вас очень просил. Когда выйдет с больничного, приступите к вашему проекту, пока выполняйте распоряжения нового директора.

Я начала дышать, когда мы вышли из кабинета. Ксения вошла в лифт, и сбросила сдержанность.

— Да! — она исполнила короткий танец, празднуя победу. — Будет Мишеньке сюрприз!

— Я думала, меня уволят, — выдохнула я.

Мы вышли из лифта.

— Ты ему нравишься. Он год не мог запомнить мое имя… Ладно, пора за работу, — она вошла за стеклянную дверь к остальным сотрудникам отдела и проорала. — А кто у нас новый директор, слышали?!

С завистью поглядев, как Ксения хохочет с коллегами, я вернулась к себе. Хорошо, что это «к себе» вообще есть. Все обошлось, но стало грустно. Ксения вряд ли захочет со мной возиться. Она погрузилась в водоворот текущих дел и проектов, ей не до меня — она мечтала показать себя на новой должности.

Я успокоила себя тем, что первый день всегда тяжело, и засела за проекты. Выставка. Речь шла об организации выставки продукции Геннадия Александровича. Кроме того, была Мишина фикс идея по дизайну холла главного офиса. Два рекламных проекта от компаний вне нашего холдинга, которые меня озадачили. Нужно будет спросить о них Ксению. Она предупреждала, что меня ждет административная работа.

Холл временно отменяется. Значит, кинет меня на выставку. С ней больше всего возни. Ну, лишь бы платили. Я предупредила няню, что задержусь. Пока вникала, за окном стемнело, работники разошлись.

Взглянув на часы, я начала собираться. Стояла спиной к двери, складывая бумаги, и в отражении оконного стекла увидела, что в проходе кто-то стоит.

Я обернулась. Мне стало не по себе.

— Геннадий Александрович?

Он улыбнулся. Подумать только, рабочий день позади, а он выглядит, словно не устал, только вокруг глаз больше морщинок.

— Припозднилась? — по-отечески ласково спросил он, но взгляд, который скользнул по фигуре, был совсем не отцовским. — Проводить?

— Нет, спасибо, — забрав сумку, я направилась к выходу.

Геннадий Александрович пропустил меня в коридор.

— Как нет? — снисходительно усмехнулся. — Все равно вместе спускаться.

Отдел был пустым. Стеклянные двери закрыты, свет потушен, только в коридоре и на площадке перед лифтом горят лампы. Ксения уехала по вопросам выставки и в офис так и не вернулась. Коридор стал гулким и страшным. Наедине с незнакомым статусным мужчиной неуютно. Пока он ничего не сказал и не сделал. Я даже не могу сказать,