— Зачем, сэр?

— А вы не знаете?

Даймонд настороженно обвел взглядом лица сотрудников, сидевших за овальным столом. В этот вечер на втором этаже «орлиного гнезда», как называли полицейскую штаб-квартиру в Бате, проходило ежемесячное совещание высших полицейских чинов под руководством помощника начальника полиции — ПНП.

— Чтобы обсудить недавний арест. Тот самый, когда вы взяли парня из банка.

— Хотите меня повысить?

— Господи, при чем тут это. Просто порадоваться за вас. С тех пор, как вас снова поставили во главе отряда, вам не попадалось ни одного приличного убийства. И вот, наконец, удача.

— Я бы не назвал это «приличным убийством», — возразил Даймонд. — Два заурядных клерка в банке. Один что-то не поделил с другим и пустил в него пулю. Не стоит бумажной работы.

— Он уже признался?

— Да, на семнадцати страницах — пока.

ПНП прокомментировал:

— Вот это, я понимаю, бумажная работа. И вряд ли дело такое уж простое.

— В последние полгода бедняге сильно не везло.

На него внимательно уставились несколько пар глаз. Никто ничего не сказал, но Даймонд знал, о чем они думают: в последнее время ему тоже не везло. Унылая канцелярщина, которой он теперь занимался по долгу службы, была не худшей из его проблем.

— А как насчет оружия? — спросил чей-то голос.

— Он выстрелил ему между глаз.

— Я имел в виду, где он взял…

— Это мы еще не выяснили. Наверно, узнаем, когда доберемся до двадцать пятой страницы.

— Не отчаивайтесь, Питер, — произнес ПНП, хотя его послужной список вряд ли давал ему право обращаться к подчиненным по имени. — Продолжайте выбивать показания. Возможно, ваш клерк окажется серийным убийцей.

На лицах сотрудников появились вежливые улыбки.

Даймонд покачал головой.

— Меня устроит старое доброе убийство. Мне ни к чему трупы на каждом углу. Одного вполне достаточно, если есть над чем поработать. Неужели в Бате не осталось нормальных преступников?

— Блажен, кто верует… — пробормотал Джон Уигфул, возглавлявший убойный отдел до прихода Даймонда. Теперь он стал начальником отдела информации розыска и тоже не особо радовался жизни.

ПНП понял, что пора переходить к делу, и в следующие полчаса отдуваться пришлось Уигфулу. Речь зашла об операции «Шмель», пиар-кампании против квартирных ограблений. Эта работа была ему в новинку, но он хорошо подготовился и довольно убедительно рассказал начальству о снижении уровня преступности.

— Мы добились впечатляющего успеха, сэр, — заверил он. — Само собой, информация о всех ограблениях теперь сразу поступает в «Улей».

— Куда?

— В «Улей». Это компьютерная система, созданная командой «Шмеля». Мы анализируем данные и разрабатываем оптимальную тактику по борьбе со взломщиками.

— Значит, главную роль играют компьютерные технологии? — спросил ПНП, явно стараясь отвязаться от «шмелиной» темы.

Даймонд подавил желание зевнуть. Компьютеры нравились ему не больше, чем пиар и пресса. Он предпочитал думать о поэзии. Странно, особенно если вспомнить, что в последние годы он не прочитал ни строчки. Но теперь в голове у него вертелся обрывок старого стиха, который он выучил для экзамена в школе. Как там, бишь, называлась эта штука? Иллюстрация к какой-то стилистической фигуре?

Разговор об операции «Шмель» продолжался еще добрых двадцать минут. Остальные сотрудники решили воспользоваться случаем, чтобы произвести впечатление на нового шефа, и вскоре вся комната гудела и жужжала, как пчелиный улей.

Ускользавшая строчка вдруг ясно и четко всплыла в его памяти. Он произнес ее вслух:

— Жужжит и жалит разозленный рой.

За столом воцарилась тишина.

— Ономатопея, — пояснил он.

— Думаю, нам пора сделать перерыв, — пробормотал ПНП, бросив озадаченный взгляд на Даймонда.

Заседание «Ищеек» было в разгаре.

— Загадки — вот что главное! — горячился Майло Моцион. — Это вызов нашему интеллекту! Без них книга ничего не стоит.

— Ну да, как же, — насмешливо возразила Джессика. — Знаю я эти романы, где автор забрасывает тебя загадками, а в конце ты чувствуешь себя полным дураком. Так называемый классический детектив — почти всегда просто надувательство. Агата Кристи бесконечно тянет резину и запутывает читателя, чтобы создать впечатление, что она умнее всех. Возьмите хоть сюжет «Мышеловки».

— Осторожней, — мягко вставила Полли Уайчирли. — Возможно, кто-то еще не видел пьесу.

Джессика раздраженно мотнула головой, и взмах ее пляшущих кудряшек вызвал завистливый вздох у Ширли-Энн.

— Перестаньте, Полли, — ответила Джессика. — Как мы можем вести серьезный разговор, если нам нельзя обсуждать сюжеты?

Но Полли тут же доказала, что ее не зря выбрали председателем, ответив сдержанным, но авторитетным тоном:

— Джессика, дорогая, мы все любим обсуждать детективные истории, поэтому и приходим сюда, но у наших собраний есть и другая цель: получить рекомендации от других членов клуба по поводу тех книг, которые нам бы хотелось прочитать. Давайте не будем раскрывать их содержание.

— Я специально упомянула «Мышеловку», потому что это пьеса, а не книга, — заметила Джессика.

— Ценю вашу осторожность, но все-таки на тот случай, если кто-то еще не видел постановку…

— Это что, новое правило?

— У нас нет никаких правил, — парировала ее выпад Полли. — Вы можете сколько угодно критиковать классический детектив, дорогуша, но я уверена, что это можно сделать и не вдаваясь в сюжетные детали.

— Ладно, — пожала плечами Джессика. — Все, что я могу сказать, не упоминая каких-то конкретных книг…

— Спасибо, милая, — кивнула Полли.

— … это то, что авторы, желая заинтриговать, или, точнее, мистифицировать читателя, сочиняют абсолютно надуманные истории, как, например, в одном хорошо известном произведении, где рассказчик, ведущий повествование, в последней главе оказывается убийцей.

— Точнее, в третьей главе с конца, если я правильно помню, — вставила Ширли-Энн.

Джессика сделала большие глаза.

— Эй, поосторожней с деталями.

Ширли-Энн почувствовала, что краснеет, и с облегчением вдохнула, когда Джессика смягчила свое замечание улыбкой.

Но Майло и не думал улыбаться.

— Ну и что с того, что убийцей оказался рассказчик? Почему это плохо?

— Потому что это трюк, — ответила Джессика. — Литературное жульничество. И чтобы он сработал, ей приходится до абсурда затягивать развязку. В смысле — автору. Простите, Полли.