– Просмотри их, чтобы отправить как можно скорее.

Натаниэль кивнул, сел на скамеечку для ног, прочитал первое письмо (составленное безукоризненно), сказал «прекрасно» и расписался внизу золотой перьевой авторучкой, которую собирался оставить в вестибюле «Первоклассной гостиницы Стромлера», чтобы гости заведения пользовались ею при регистрации. Подписав еще два документа и положив листки на пол до высыхания чернил, он повернулся к невесте.

– Я нашел работу.

– Ты нашел работу, – бесстрастно повторила Кэтлин.

– Я нашел другую работу. И плату там предлагают намного лучшую, чем помощнику сапожника. – Даже озвучить название столь низкой профессии далось ему нелегко – на лице джентльмена проступила легкая краска стыда, – но так было нужно.

– И что же это за работа, о которой ты говоришь с такой неуверенностью и так уклончиво?

Натаниэль достал из-под манишки сложенное объявление, и Кэтлин тут же выхватила листок из его рук.

– Я хотел бы прочесть тебе это.

– Я и сама вполне способна.

Спорить с этим утверждением Натаниэль не стал.

Кэтлин развернула документ и прочла его три раза. Потом, не поднимая глаз от листка, голосом сухим и тихим спросила:

– Кто эти люди?

– Не знаю. – Вымысел часто подстегивает ссоры, и ложь всегда давалась ему с трудом, когда он разговаривал с кем-то, кто был ему дорог.

– Для чего им потребны услуги «джентльмена с представительным костюмом, способного проехать несколько дней верхом и умеющего бегло говорить по-испански»?

– Не знаю.

– Как же случилось, что это замечательное предложение привлекло твое внимание? – Сарказм Кэтлин сочился ядом.

– Мисс Барлоун работает на телеграфе и…

– Сует нос в чужие дела.

– Мисс Барлоун знает, в каком мы затруднительном положении. В прошлом месяце я починил ботинки ее сыну и не взял денег, поскольку она стеснена в средствах. Теперь она показала мне объявление, прежде чем разослать его, чтобы я мог воспользоваться преимуществом. – Натаниэль помолчал. – И она уже передала мое согласие.

– Так ты уже согласился? – В зеленых глазах Кэтлин промелькнуло недоверие, тут же уступившее место чему-то пожутче. – Согласился работать на людей, о которых ничего не знаешь? Согласился отправиться с ними в такую даль?

– Говори потише. К тому же ни ты, ни я не знаем, какая именно это даль.

– В объявление сказано, что от джентльмена в представительном костюме требуется ехать несколько дней верхом. Как по-твоему, что это значит? Нареза́ть огромные круги?! – Теперь ее могли слышать все, кто еще не спал на втором этаже.

Выдержав паузу в десять ударов сердца, Натаниэль спокойно ответил:

– Речь и в самом деле может идти о поездке в какое-то далекое место, но вдруг имеются в виду несколько поездок куда-то поблизости с возвращением к вечеру домой?

– Учитывая обязательное требование уметь бегло говорить по-испански, тебе, скорее всего, придется отправиться в Мексику.

– Очень даже возможно, – согласился Натаниэль. – Не знаю.

– Однако ты намерен бросить меня здесь и ускакать с чужими людьми, куда бы тебя ни поманили.

– Я намерен заработать четыреста пятьдесят долларов за одну неделю.

Кэтлин поджала губы, как будто собралась плюнуть ядом в глаза жениху.

– Предлагаемая плата достаточно высока, чтобы поднять вопрос о безопасности работы и… ее законности.

– Я сделаю все, что от меня потребуется, если только это не будет что-то незаконное или аморальное.

Кэтлин недоверчиво покачала головой.

– И я никак не могу повлиять на это решение?

– Ты высказала свои соображения.

– Уже бывало, что ты оставался глух к противоположному мнению. Ты принял решение задолго до обсуждения со мной.

– Принял, – согласился Натаниэль. – Я должен это сделать.

Невеста фыркнула.

– А вдруг я скажу, что брошу все и вернусь на восток, к семье, если ты согласишься взять эту работу?

– Я люблю тебя, но если ты больше не уверена, что я могу быть достойным мужем, если не веришь, что мои действия пойдут нам на пользу… Что ж, ты вправе искать лучшей жизни с кем-то другим. Мы ведь еще не женаты.

Потрясенная Кэтлин молчала.

От волнения у Натаниэля скрутило живот. Он не думал, что Кэтлин в самом деле уйдет, но такая возможность существовала – она была умна, образованна, привлекательна и приехала на фронтир[16] не для того, чтобы работать служанкой в семье Футменов, пока ее жених чинит обувь. Как и всякая пара, они были отдельными личностями, связанными веревкой с неопределенным пределом прочности, и этот разговор, конечно, натянул веревку. Долетающие издалека глухие звуки животных и более отчетливые скрипы дома нарушали повисшую в комнате тяжелую тишину. Дышать сгустившимся воздухом становилось невозможно, и джентльмен сказал:

– В мастерской я заработаю такие деньги за пять месяцев.

– За четыре, – холодно поправила Кэтлин.

– Послушай, если работа опасная или противозаконная, я не соглашусь. – Он посмотрел в недоверчивое лицо невесты и добавил: – Сумма очень значительная.

– Да, – немного смягчившись, согласилась та.

С плеч Натаниэля свалился груз – ссора закончилась.

– Не исключено, что мои наниматели – просто богатые люди, для которых четыре с половиной сотни долларов мало что значат.

– Судя по тому, как составлено объявление, с хорошим воспитанием они не знакомы, – ответила Кэтлин, – но все возможно.

Натаниэль пересек комнату одним коротким шагом, присел на матрас и поцеловал Кэтлин. Она приняла его на мгновение и тут же поспешно отстранилась, как будто они были влюбленными подростками и за окном только что появилась грозящая суровыми карами голова кого-то из родителей.

– Не огорчайся так.

– Ты не желаешь меня, – сказал Натаниэль, редко получавший от ворот поворот, и снова прижался губами к губам невесты. Но та держалась твердо и не шла даже на малейшие уступки.

Джентльмен отстранился.

– Даже в первый раз лучше получилось.

– Не сегодня. Столько забот – сейчас мне с тобой не до романтики.

Натаниэль положил правую ладонь на обнаженный участок кожи, окаймленный кружевами, и слегка надавил, принуждая Кэтлин лечь.

Женщина сопротивлялась.

– Я слишком озабочена твоим отъездом.

– Пожалуйста, ляг, – с улыбкой сказал джентльмен.