— Я смотрю, миледи, вы пришли с надежной охраной, и, видно, мне надо быть поосторожнее в движениях, чтобы не оставить без работы палача.

Голос его звучал по-прежнему уверенно.

Не обращая внимания на его шутку, Шанна достала из складок манто серебряную фляжку.

— Немного бренди, сударь? — мягко проговорила она.

Рюарк Бошан медленно протянул руку и на какой-то момент накрыл своими ее тонкие пальцы, державшие фляжку.

— Я очень тронут.

В иных обстоятельствах Шанна осадила бы его, но сейчас не проронила ни слова. Она смотрела, как он открывал пробку и подносил фляжку к губам. Потом он замер и вновь попытался разглядеть ее черты через вуаль.

— Не выпьете ли и вы со мной, миледи?

— О нет, господин Бошан. Это только для вас.

Рюарк сделал большой глоток и пробормотал:

— Тысяча благодарностей, миледи. Я почти забыл, что на свете существуют подобные вещи.

— Вы привыкли к роскоши, господин Бошан?

Колонист пожал плечами и, указав на то, что его окружало, ответил:

— Да уж больше, чем ко всему этому.

«Уклончивый ответ», — иронически подумала Шанна. Она достала из-под манто небольшой пакет.

— Хоть ваши дни и сочтены, господин Бошан, можно сделать многое, чтобы их скрасить. Может быть, вы голодны?

Он не пошевелился. Ей пришлось самой распаковать еду: круглый белый хлеб и кусок хорошего сыра. По-прежнему не шелохнувшись, он с любопытством смотрел на нее.

— Миледи, ваш подарок был бы очень кстати, но я задаюсь вопросом, что вы можете пожелать взамен, ведь мне предложить вам нечего.

Ему показалось, что красивые губы под вуалью чуть растянулись в улыбке.

— Мне нужна лишь минута вашего внимания, сударь, — растягивая слова, ответила Шанна. — Я должна кое о чем с вами поговорить. — Она положила свои дары на стол и решительно повернулась к Хиксу: — Теперь оставьте нас. Мне нужно поговорить с этим человеком.

Узник внимательно смотрел на них и терпеливо ждал, как кошка ждет перед мышиной норой в углу комнаты.

Питни попробовал возразить:

— Госпожа, вы уверены?

— Конечно.

Миниатюрная рука Шанны указала на дверь.

— И заберите с собой господина Хикса.

Пузатый тюремщик запротестовал:

— Этот негодяй может свернуть вам шею. Я не решаюсь, миледи.

— Но это же моя шея, господин Хикс, — отрезала Шанна. — Что бы ни произошло, деньги свои вы получите.

Хикс зловонно выдохнул. Он зажег свечу в фонаре и поставил его на стол.

— Это грубый человек, мадам. Держитесь на расстоянии от него. При его попытке приблизиться к вам позовите меня.

Наконец Хикс вышел. Озадаченный Питни в нерешительности стоял на месте.

— Питни, прошу вас, — настаивала Шанна, указывая на дверь. — Я ничем не рискую. Что он может мне сделать?

Гигант повернулся к Рюарку.

— Смотри, чтобы волос не упал с ее головы, — угрожающе произнес он, — иначе я тебя прикончу на месте. Даю слово.

Рюарк жестом дал понять, что все будет в порядке. Питни с сердитым видом переступил порог, закрыл за собой дверь и прислонился к ней спиной, чтобы никто не посмел подслушать разговор.

Узник по-прежнему ждал, когда заговорит Шанна. Она осторожно отступила от него и откинула свой капюшон. Не отрывая от него глаз, она медленно подняла вуаль.

Рюарк стоял, пораженный ее красотой, казавшейся еще более яркой из-за того, что он давно не видел женщин. Локоны роскошных густых бледно-золотистых волос ниспадали на плечи. Он почувствовал сильное искушение погладить эту сверкающую шелковистую массу, коснуться пальцами этих щек, тонкого прямого носа. Четко очерченные брови, под ними — ясные глаза, блестевшие, как море, обрамленные черными ресницами. Розовые губы ласкали взор неясной улыбкой… Легкая краска выступила на молочно-белой коже лица, поскольку Рюарк стойко хранил молчание.

Шанна робко пробормотала:

— Неужели я так уродлива, сударь, что вы не в состоянии произнести ни слова?

— Совсем наоборот, — ответил он с притворной непринужденностью, — я просто ослеплен. Ваша красота так восхитительна, что боюсь, как бы не пришлось вести меня на виселицу за руку. Могу ли я узнать ваше имя или оно должно остаться тайной?

Шанна поняла, что достигла цели. Ей часто делали подобные комплименты и почти всегда в одних и тех же выражениях. И то, что этот бедняга воспользовался ими, она восприняла почти как оскорбление. И все же решила пойти до конца. Тряхнув головой, она отбросила локоны назад и несколько нервно рассмеялась.

— Нет, нет, сударь, я назову вам свое имя, хотя и попрошу хранить его в тайне. Меня зовут Шанна Траерн, я дочь Орлана Траерна.

Она ждала реакции собеседника. Рюарк действительно не смог скрыть удивления. «Лорда» Траерна знали во всех слоях общества, а среди молодежи и сама Шанна была предметом постоянных обсуждений: она была чем-то вроде идеала, недосягаемой мечтой.

Удовлетворенная произведенным эффектом, она продолжала:

— Представьте себе, Рюарк, — Шанна с нарочитой небрежностью позволила себе такую фамильярность, — мне нужно ваше имя.

— Мое имя? — удивился он. — Вам нужно имя приговоренного к смерти?

Шанна приблизилась к нему, чтобы придать больше значимости своим словам, и посмотрела ему прямо в глаза.

— Рюарк, я в отчаянии. Я должна выйти замуж только за высокородного человека. Род Бошанов достаточно известен в Англии. Никто не узнает, что вы не имеете к нему отношения, кроме меня, разумеется. И раз уж теперь вам ваше имя почти ни к чему, я могла бы им воспользоваться.

Рюарк был ошеломлен. Он спрашивал себя, какими могли быть ее мотивы. Может быть, речь идет о любовнике? О ребенке? Но уж во всяком случае, не о долгах…

— Вы, мадам, конечно, шутите. Предложить брак человеку, которому уготована виселица? Клянусь, в этом нет здравого смысла!

— Это очень деликатный вопрос… — Шанна повернулась к нему спиной, как бы в смущении. И продолжала, не глядя на него, серьезным тоном: — Отец дал мне год на то, чтобы я нашла себе мужа. В противном случае мне придется выйти замуж за того, кого он укажет мне сам. Он боится, что я останусь старой девой. Отцу нужны наследники его состояния. Мой будущий муж должен принадлежать роду, близкому к королю Георгу. Мне не удалось найти ни одного, кто был бы мне по вкусу, а годичный срок почти истек. Вы — моя последняя надежда. Иначе мне не избежать брачного союза по прихоти отца. — Она подходила к самой трудной части своей речи. И упрямо не поворачивала к нему лицо. — Я слышала, — продолжала она, — что приговоренный к смерти может вступить в брак и погасить, таким образом, долги своей жены. И при этом его последние дни всячески облегчаются. Я могу предоставить вам многое, Рюарк: еду, вино, достойную одежду, теплые одеяла. И, разумеется, вы будете знать, что сделали доброе дело…