– И как он мог это сделать, не зная, чего мы хотим? – в голосе Дисона слышалась подозрительность. – Или он уже в курсе нашей ситуации?

– А… Ну… Да.

– Как? Как ты мог?! Я же тебе доверял! – Малдраб попытался взять гневный тон, но вышло довольно жалобно.

Крезин вспомнил на удивление полную и разнообразную коллекцию пыточных инструментов в подвалах Радиса, интереснейший набор магических зелий и артефактов, кирпичные рожи помощников Первого мага, и ответил коротко:

– Там умеют спрашивать.

– А как он отреагировал? – заинтересовался эльф.

– О, Радис хохотал, как сумасшедший, и дал слово, что от него никто об этом не узнает, – Крезин умолчал о собственном впечатлении: Радис сталкивался с подобным, причем довольно близко.

– И в чем же, по-твоему, заключалась подсказка? – продолжал допытываться не-людь.

– Да в том, что исполнение желания может мне помочь! Это человек! И о перемещениях он что-то такое говорил…

Дисон рассмеялся.

– Хочешь попросить еще одну принцессу? Так и эта тебя не очень жаловала, куда уж больше!

– Дурак ты, хоть и эльф, – беззлобно заключил советник. – Маргалинайя вскоре сможет приступить к своим обязанностям, а до тех пор можно найти кого-то, кто сыграет ее роль. При дворе Гартона знают двойников принцессы – Дини и Лотаю, потому нужна девушка, о которой будет известно только нам троим. А в этих… Условиях… Укажем, чтобы она считала себя принцессой, имела воспоминания принцессы, вела себя, как принцесса…

– Да, мысль интересная, – задумчиво протянул император. – А что потом?

– Когда? – на него воззрились две пары искренне недоумевающих глаз.

– Когда надобность в двойнике отпадет.

Оба советника в унисон засопели. Первым ответил Крезин:

– Ваше Величество, мне надо это вслух произносить?..

Малдраб отрицательно кивнул. Затем изрек:

– Я бы и рад отказаться, но другого выхода не вижу. Кстати, потом отправим девочку в сторону пустыни, с Марканом и ребенком, пусть вместе воспитывают.

– Ну-ну, посмотрим, – пробормотал себе под нос эльф, переглянувшись с Крезином.

Император тоскливо оглянулся, вздохнул и подошел к Колодцу. Зачем-то подвинул его в центр башни и заговорил:

– Я, Малдраб Четвертый, император Веллийской империи… Дисон, немедленно прекрати хихикать! Я хочу, чтобы здесь и сейчас появилась девушка, как две капли воды похожая на принцессу Маргалинайю, мою дочь.

Напротив правителя возник светящийся круг, в котором исчезали контуры незнакомой комнаты, а посредине стояла… Девушка?!! Сначала Малдраб решил, что Первый маг жестоко пошутил над ними, но, приглядевшись, потрясенно спросил:

– Ты кто? Ты нас понимаешь? Моя дочь?

Только вместо ее ответа он услышал душевные слова Дисона:

– Идиот! Недоумок! Это конец!

И стон Крезина:

– Условия…

Но императора можно было понять. Увидеть свою дочь в мужской одежде, с остриженными до плеч волосами, в маленькой комнате, где нет ни одного знакомого предмета, кроме кровати, да и на той сидит оно неопределенного пола – это мало какой отец выдержит!

Тем временем круг поблек и пропал, но чудной двойник принцессы остался. Девушка (она?!!) ошалело оглянулась вокруг, оценила общество находящихся в башне (мелкий мужик в красной с золотом мантии, остроухий длинноволосый красавчик в кружевах) и наткнулась взглядом на Крезина, очень некстати загораживавшего проход к лестнице. А дальше…

Советник аккуратно сложился пополам и по нему забегали зеленые языки пламени, поскольку Колодец попал точно в середину его туловища. Малдраб, неосторожно дернувшийся в сторону Крезина, во второй раз споткнулся о злополучный артефакт. Лишь эльф предусмотрительно остался на месте, спокойно наблюдая, как девушка сбегает по лестнице. Он еще успел услышать слова какого-то гвардейца там, внизу:

– Ваше Высочество, позвольте вас сопровождать!

А потом башню заполнили радостные крики советника, который воспроизводил здравницы и славицы на всех известных и не очень языках. Нет, Крезин не сошел с ума – он избавился от своих растительных украшений и приобрел светло-салатовый цвет кожи, что, по сравнению с веточками в штанах, было просто замечательно!

* * *

Лежавший на мягком, обитом темно-коричневой парчой диване человек беспокойно заворочался во сне. На вид ему было не больше восемнадцати лет – худой вихрастый парень даже в детстве выглядел моложе сверстников. Вряд ли кому-то, впервые его встретившему, могло прийти в голову, что он не намного младше самого Лана. Да и не осталось в мире Жизни других людей, кроме них с братом…

Первому магу снился необычный сон. Он был столь ярок и реалистичен, что Ангасу казалось – это воспоминания… Тот день! Тот проклятый день! Нет, тот первый час, когда он понял, что может постоять за себя… Эх, если бы этого никогда не случалось!

Они готовились к обряду. Собирались попрощаться с детством и стать мужчинами. Четверо нескладных подростков, совершенно непохожих друг на друга… Двоим из семьи повезло пройти испытания в прошлом году. Почему-то маг отчетливо видел лишь себя да Ваниса, старшего на несколько минут брата…

Четверо… И двое «взрослых». Тогда они еще держались вместе, не давая своих в обиду. Вернее, пытаясь защитить.

Напротив – здоровенные, как быки, сыновья старосты, двое мельниковых отпрысков и кузнецово «дитя» в окружении давно женатых братьев. Они тыкают пальцами и обидно хохочут, обзывая «приблудышами» да «подкидышами». И Ангас отчетливо понимает – никто из взрослых не одернет нахалов, не прикажет им замолчать… А если попытаться заткнуть издевающиеся рты силой – останешься виноватым. Не любили в деревне тех, кто хоть чем-то отличался.

Староста выходит вперед и разговоры мгновенно стихают. Он что-то говорит, но пока его никто не слушает, все знают слова ритуала наизусть. Четвертый год подряд повторяющиеся слова… Эх, прежний глава всегда рассказывал что-то новое, давал дельные советы молодняку и не имел любимчиков, а этот…

Маг застонал во сне, почувствовав сквозь столетия, как ему не хватает семьи. Даже теперь. Деда, бабки… Жаль, матери он почти не помнил. А как же горько было тогда! Отец-то никогда не имел у односельчан ни авторитета, ни любви. Да и сам был немного не от мира сего.

Слова ритуала сказаны. Теперь предстоят испытания… Фарс! Ангас скрипнул зубами, вновь переживая отчаяние, охватившее его, когда староста пренебрег священным жребием и сам выбрал пары. Все просто – двое меряются силой, выносливостью, сноровкой, и победитель считается мужчиной. Просто – если соперник не тяжелее тебя вдвое, не выше на добрую голову… Но желание победить помогает не только в сказках! По крайней мере, для человека, чьей бабкой была нимфа.

Как же заорал ненавистный противник, когда в его теле разом переломались все кости!