– Наверно, я просто зануда, – сказала она самой себе, – но,к несчастью, я слишком хорошо знаю своего зятя.

И она решила заехать в полицейский участок, в отделдорожно-транспортных происшествий, где на сделанный запрос ей сообщили, что«Бьюик» Боба действительно столкнулся с другим автомобилем, причем вина былаполностью Боба.

Она позвонила человеку, сидевшему за рулем другой машины, иузнала, что в момент аварии в «Бьюике» Боб был не один. На переднем креслерядом с ним сидела молодая блондинка, довольно привлекательная женщина.Водитель записал ее имя, она ведь была свидетельницей. Одну минутку, сейчаспоищу… Да, вот оно. Эстер Дилмейер. Она дала ему адрес – ночной клуб «Золотойрог». Похоже, она там работает, хотя он в этом не уверен. Мужчина, сидевший зарулем, – мистер Лоули – был очень мил. Происшествие он признал своей виной иобещал за все заплатить. Сзади сидел еще один мужчина. Нет, соглашения они покане заключили, но мистер Лоули должен позвонить завтра утром в одиннадцатьчасов.

– Не могли бы вы сказать, с кем я разговариваю, мэм?

Она быстро ответила:

– Я из фонда компенсаций при несчастных случаях. Мы получилиинформацию, что мисс Дилмейер пострадала.

Ее информатор ответил:

– Единственный, кто пострадал, – это я. Меня здоровотряхнуло. В машине вместе с Лоули был еще один мужчина. Если хотите, можетеиспользовать его как свидетеля. Его имя… подождите минутку… Нашел. ШиндлерКолл.

– Они были пьяными? – спросила Милдред.

– Нет, но они ехали очень быстро.

Милдред сказала: «Спасибо» – и повесила трубку.

Почему Боб прилагал такие усилия, чтобы скрыть от всехистинные обстоятельства этого инцидента? Машина была застрахована, и страховаякомпания должна была за все заплатить… Но не похоже, чтобы она заплатила.Завтра в одиннадцать Боб поедет договариваться с другой стороной. Очевидно,страховая компания ничего не знала об этом происшествии.

Милдред Фолкнер хотела вернуться к незаконченной цветочнойкомпозиции, но почувствовала, что теперь у нее есть куда более важный предметдля размышлений.

Кажется, Бобу очень не хотелось объяснять присутствие в егомашине блондинки из ночного клуба.

Выражение горького разочарования несколько старилопривлекательное лицо Эстер Дилмейер.

Ее окружало бешеное веселье ночного клуба, преувеличенное,лихорадочное возбуждение, которое умело подхлестывалось алкоголем ивсевозможными уловками, создававшими специфическую атмосферу заведения.

Оркестр играл мелодии в быстром темпе. Конферансье излучалискусственный энтузиазм, объявляя в микрофон все новые номера ночного шоу.Официантки, сновавшие взад-вперед между столиками, строго придерживалисьинструкции не приносить закуски сразу после коктейлей. Тем, кто пил слишкоммного, подавали разбавленные напитки; к привередливым клиентам подходилаглавная официантка с картой дорогих изысканных вин.

Люди с соответствующим поручительством допускались в болеетихие залы на втором этаже клуба, сумрачные и увешанные тяжелыми коврами.

Администрация очень тщательно отбирала клиентов, которыемогли пройти через дверь с надписью «Для персонала» рядом с гардеробом иподняться по лестнице в уютные комнаты, где жужжание колеса рулетки смешивалосьс гулом негромких голосов.

Внизу поощрялись смех и выпивка. Наверху все было наоборот.Клиенты за игорными столами, как правило, были одеты в вечерние костюмы.Атмосфера мягкой утонченности обволакивала тех, кто добивался расположениябогини Фортуны. Толстые ковры скрадывали звук шагов. Тяжелые занавеси,рассеянный свет и приглушенная акустика создавали впечатление покоя,великолепия и пышной роскоши.

Если человек в пух и прах проиграется в месте, где спиртноетечет рекой и царит буйное веселье, вполне возможно, что он станет возмущаться,шуметь и устраивать скандал. Но если одеть его в строгий костюм и поместить всреду, пропитанную духом богатства и солидности, призывающую к сдержанности итакту, то, скорее всего, он предпочтет принять свой проигрыш с благороднымвидом и уйти спокойно, без шума. Разумеется, на следующее утро, когда он сниметдорогой костюм, неприглядная правда предстанет перед ним в своем настоящемвиде, и безжалостный свет нового дня, несущего раскаяние и сожаление, заставитего осознать размеры своих потерь. Тогда он поймет, что требование приниматьсвой проигрыш «по-джентльменски» всего лишь уловка, выгодная тем, кто остался ввыигрыше, но к этому времени будет уже слишком поздно.

Эстер Дилмейер не вдавалась в такие психологическиетонкости, но знала достаточно, чтобы в тех случаях, когда ей приходилосьустраивать представление среди публики или подменять кого-то из артистов, вестисебя нужным образом – покачивать телом в синкопическом ритме, бросать призывныевзгляды публике, заводить посетителей и приводить их в нужную «кондицию».

По той же причине, прохаживаясь между столиками наверху, онастаралась подражать манерам благородных леди. Здесь не допускались ни громкийсмех, ни вызывающие движения плеч, ни покачивание бедер.

Как правило, женщины смотрели на нее с холодным презрением.Мужчины всегда бросали на нее одинаковые взгляды, чтобы в случае малейшегоотклика с ее стороны начать знакомую игру. Эстер знала мужчин достаточнохорошо, чтобы презирать их. Впрочем, так же хорошо она знала и женщин.

Эстер Дилмейер сидела за столиком одна, ничем не выдаваясвоих мыслей, и поигрывала бокалом со смесью имбирного пива и углекислоты,которая должна была изображать коктейль с шампанским. Ее губы по привычкескладывались в дежурную полуулыбку. Привлекательной внешности, подразумевавшейвызов и соблазн, странно не соответствовало выражение мрачной депрессии на еелице.

Сколько часов она уже просидела так, ожидая очередногопростака? Каждый раз это была одна и та же история. Мужчины проходили мимо. Те,кто был с женами, смотрели на нее с сожалением и думали про себя, чтокак-нибудь заглянут сюда еще раз, когда будут «без привязи». Одинокие мужчиныизбирали один из пяти способов «съема», которые Эстер знала наизусть иопределяла сразу, как шахматный игрок по первому же ходу пешки можетопределить, какой дебют избрал его партнер.

Что ж, подумала Эстер, она была хорошим игроком. Она моглабы сделать из своей жизни что-нибудь стоящее. Вместо этого она втянулась в этуработу, решив использовать свою красоту и молодость. Мужчины на нее западали.Эстер позволяла им угощать ее выпивкой. Если они думали лишь о том, как ееполапать, она бросала взгляд на часы и замечала вскользь, что минут черездесять-пятнадцать подойдет ее муж, или делала незаметный знак одному изофициантов, и ее вызывали к телефону, после чего она возвращалась и говорила тоже самое.