– Так что же ты тогда рисовал? – Я вздыхаю, не утруждая себя вопросом о том, зачем Билли вообще тогда предложил рисовать значки.

И тогда братишка встает в полный рот – не такое уж внушительное зрелище, в этом он пошел в папу – и машет у меня перед носом листком бумаги.

– Это что, носовой платок? – спрашиваю я, и Билли отвечает, что это на самом деле письмо и – что еще лучше – оно адресовано Перл.

– Я написал, что мы скучаем по ней, и пусть она приезжает и живет с нами, и…

– В море? – фыркаю я, читая.

– Это описка. Я хотел написать «в мире», но думаю, папе бы и в море жить понравилось.

Я говорю брату, что мысль отправить Перл письмо не так уж и плоха. Может, она не отвечает на эсэмэски, но это может сработать. Я так увлекаюсь этой классной идеей, что задумываюсь о том, как найти ближайший почтовый ящик. Возможно, придется украсть марки у папы из кошелька – он держит их там, за нашими с Перл фото.

Билли улыбается мне улыбкой злого гения и прищуривает глаза.

– Ох, Бекет, – бормочет он. – Мы не будем отправлять это письмо. Мы доставим его лично.

Билли уверяет, что это будет первым делом нашего детективного агентства, и мне ничего не остается, как согласиться с ним. Билли кладет письмо на стол и роется в коробке со своими вещами; я говорю, что выбора у меня и правда нет и я принимаю его предложение.

– Нашел! – вопит Билли.

На его лице написан восторг (конечно, невидимыми чернилами). Братишка снова выпрямляется, и я вижу, что в руках у него шапка с прорезью для глаз, которую связала Бабуля Ибица для нашей игрушки, мистера Картофельная Голова.

Билли надевает маску:

– Ммм… машкировка.

– Э?

Братишка, поняв, что надел шапку задом наперед, переворачивает ее:

– Ф-фух! А я-то думал, почему внезапно свет выключили. Это моя маскировка. Теперь ты давай.

Давясь смехом, я говорю, что не влезу в эту балаклаву. Билли кивает и протягивает мне какой-то предмет, достав его из своей коробки.

– Ну уж нет, в оборотня я переодеваться не буду, – говорю я, уставившись на маску.

– Понимаю. – Билли запихивает маску обратно в коробку. – Эта резиновая маска слишком похожа на твое собственное лицо. Тебе нужна другая личина.

Он снова роется в своих вещах. В следующий раз он швыряет мне белую шерстяную шапку с ушами… мда, как-то не особенно лучше. Кому захочется из волка превратиться в овцу? Когда я открываю рот, чтобы озвучить протест во второй раз, Билли говорит, чтобы я помолчал: он разрабатывает план действий для нашего агентства. Агенты всегда страшно организованные и любят составлять подробные планы.

Несколько минут братишка корябает что-то на бумаге, а потом протягивает мне свой очень детальный план.

План меня ошарашил, и я говорю это отнюдь не в хорошем смысле. Я сообщаю Билли, что проблема не в том, чтобы попасть отсюда туда, проблема в том, чтобы папа отпустил нас, чтобы мы смогли попасть отсюда туда.

– Нам надо уговорить папу нас отпустить. – Я наклоняю голову набок, и вязаные уши трясутся. – И для этого нам надо придумать хороший предлог, иначе папа разгадает наш план. Вот увидишь, так и будет, клянусь…

– Своим овечьим хвостиком? – усмехается братишка.

Когда я говорю папе, что нам с Билли срочно надо пойти погонять мяч, папа выглядит несколько растерянным. Не успевает он и рта раскрыть, как я добавляю, что мы обязательно вернемся домой к чаю. Папа с секунду молчит, а потом спрашивает, пойдем ли мы в парк через дорогу, который он мне показал. Да, отвечаю я, и тайком подмигиваю Билли – совсем по-шпионски. Тем самым подмигиванием, которое мы обсудили несколько минут назад в комнате. Билли улыбается во весь рот и спрашивает меня, а есть ли в парке такая гигантская горка, от катания по которой все дрожит.

– Эмм… не знаю.

Откуда мне знать? Я там ни разу не был. Я снова подмигиваю Билли. Ну знаете, такое тайное подмигивание, которое как бы говорит: мы с тобой сотрудники детективного агентства «ШПИОН» и выполняем секретное поручение.

Можно подумать, что мы с Билли не обсуждали план буквально только что. Мой брат прыгает вверх-вниз, словно черт из табакерки:

– А песочница в парке есть? В самых крутых парках всегда есть песочницы. И в песок зарыты кости динозавров.

Билли так разволновался, что схватился за живот; папа даже попросил его успокоиться.

Ох, святые Петр и павлин!

– Я не знаю, есть ли там песочница, – медленно сообщаю я, стараясь донести свою мысль до Билли. Я мигаю тайным шпионским подмигиванием так усердно, будто мое веко занимается в спортзале с персональным тренером. И все-таки до Билли не доходит. – Мы же будем играть в футбол, да?

Я все мигаю и мигаю.

– А в парке есть… А в парке есть…

Любой бы подумал, что Билли старается вспомнить, что еще такого должно быть в идеальном парке. В итоге я сообщаю ему, что там есть все: такие суперогромные горки, от которых в животе словно взрываются фейерверки; такие высокие качели, что ногами достаешь до облаков; такие быстрые карусели, что стоит сойти с них – сразу падаешь на землю… а кости динозавров? Пфф, да там настоящий стегозавр живет.

Возможно, тут я немного переборщил. Папа поскреб татуировку с карпом и говорит:

– Вообще-то динозавры уже вымерли, Бекет.

Это он просто забыл про учителя, который был у меня в четвертом классе. Он был немного ископаемым.

– А еще на улице прохладно, – добавляет папа.

Билли отвечает, что мы возьмем шапки. Он уже напялил свою балаклаву, а я надевал шапку с ушами из пушистой белой шерсти. Собственно, тот факт, что мы надели шапки, очевиден для любого дурака, у которого есть глаза (папа к этой категории тоже относится). Папа еще не уверен, стоит ли нас отпускать: мы в квартире и суток не пробыли. И тогда я говорю ему, как важно нам исследовать окрестности и что нельзя долго сидеть взаперти.

– У нас начнется цинга, – добавляю я быстро и предлагаю сходить за энциклопедией, чтобы зачитать симптомы. И пусть папа учтет, что список получится длинный.

Папа смеется:

– Хм, ну да, ты прав. Только где ваш мяч? Я не помню, чтобы клал его в коробку…

Он качает головой. Надеюсь, говорит папа, вы не пускаете мне пыль в глаза. Забавно: у меня ведь и правда глаза уже чешутся от пыльной шапки. Папа повторяет вопрос.

Мяч? Честно говоря, об этом я как-то не подумал. Я в панике смотрю на Билли, а он на меня. Потаращившись так несколько секунд, я понимаю, что это ничем не поможет и мне надо как можно скорее придумать какой-нибудь хитрый ответ.